Александр Власов
АНТОЛОГИЯ РАСШИРЕНИЯ ОГРАНИЧЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
распространение
материализации поэзии
. . . Законченность твоего внутреннего макро живописания определяет главенство функции
твоего распространения. Ты не ищешь
себя, ты не ищешь в себе. Отныне приоритетный предмет твоего поиска это
пространства готовые принять твою реализацию во вне.
Ты стал совершенным и законченным и от того возомнил благость своего внедрения
в мир и без того опекаемый Богом?
Да нет же, …нет
! Нет, нет, нет. Просто тебе однажды крайне,
запредельно повезло. Ты тогда был
избавлен от составления программ и концепций, для чего именно тебе необходимо
бегать на своих двоих. Из контекста твоего душевного порыва однозначно
вытекало, что ты будешь ходить для Любви, и ей посвящать свою свободу. Вот и
сейчас: ты стоишь не шатаясь на ногах,, и куда идти указует его величество Контекст.. Путь
твоего совершенствования всего лишь перемещен в иное измерение и сейчас он
всецело посвящен стойкой опеке того, что
воссияло у тебя в недрах той отправной ночью исцеления. Наверное, это и было то
твое именное, маленькое солнышко. Россыпи которых ты
призывал приземлиться трактатом алхимии нового времени человеков.
Пожив с этим белым огнем в сердце, наблюдая очевидное, ты легко обнаружил,
откуда угрожают вашему сосуществованию синусоиды надвигающихся темных туч. И
стала путём внутренняя привинтившая метеорология. Вдохновенным трудом стала охрана просвета из которого лился и лился свет цвета утреннего,
ясного неба. Не вполне это труд,
старание остаться абажуром. Совсем же не трудно шептать женщине где-то на грани
апогея чувств «побудь со мной, сейчас…сейчас будет
ЭТО». В таком шепоте в принципе не может быть насилия присущего любому труд-у-у. Он соткан из обостренно нежной мольбы, из желания
ласкового перемещения распахнутой женской души в пучину лазури . Он –состояние! А к состояниям не труды ведут а
вдохновенные соответствия чрезвычайно эфемерно
ощущаемому ветру солнца .К состояниям ведут
диалоги с птицами облаками и травами, прочие подобные бесчисленные нежные
разности. Только на шепот гармонии, в самом деле, откликается пресловутое и
присное ЭТО. И уж точно и проверенно и поверено на
параллельных опытах, что никаким трудом не собрать из мозаики разностей луч
такого шепота. И ты шептал… шептал без устали в свои недра, раздвигая темные поползновения твоего
прошлого, высвобождая из их покрова небесный колодец .Шептал, как некогда
шептал женщине и небесам …
К
фиксации состояния, к длительности чудного ощущения стремился ты. И надо
сказать, в стремлении своем чувствовал себя весьма уютно. Некая верховная опека
чувствовалась глубинным ровным теплом не только в тебе самом а даже на всем
пятачке мира в котором ты физически обитал, и облаком
скользила за тобой в твоих перемещениях.. Совершенно не было сожаления о
брошенном обыденности дерзком и необратимом вызове. Из жизни совсем исчезли
немотивированные ознобы и даже мелкие озяблости и
иные постылости и колдобины. Только тепло и движение в его пучине, только
стойкое вдохновение и тепло рассекаемой среды .
Движение, которое ты так долго хотел иметь в распоряжении, и которое ты теперь
имел, и настолько упоительно смаковал. Новое твое дыхание питающее это движение
определяется очень просто : любить и искать, найти-
тут же сдаться. Сдаться на милость небес, энергий их бесконечно сотворяющих. И сдать на их же попечение увлекаемые в
хоровод сердца. И в цикле этого дыхания есть только вдохи разной амплитуды. Совсем
это не вредно для человеческого организма. Ведь при вдыхании полей и энергий
нет надобности в выбросе отработанных газов. Сердце твое уже не газами питается
и питает плоть отнюдь не ими. В воздухе земли содержится бесконечная масса гораздо более пользительных
для физического, а пуще для духовного здоровья, мерцающих, волшебных
составляющих. Они гораздо весомее и важнее нежели грубые молекулярные
соединения, наглядно в средней школе показанные на пластмассовых модельных
конструкциях . В средней школе вообще тебе много чего
избыточно искусственного напоказали и наговорили
весьма поверхностных истин. Например, не
вполне зрячими было некогда объявлено, что свет от солнца прекращается на ночь.
Без понятия о природе всех энергий
летящих от светила, и о маленькой в том
толике видимого глазом света. И в привязке к тому не целостному выводу
пошло-поехало ,ночь-день,
вдохновение-депрессия, плюс-минус, позитив-негатив, буйство фантазии изначально скособоченной
в направлении роста. Припомни, предпоследний раз припомни,
о школе банальных постулатов массового образования. Всегда полезно
сопоставлять, пока еще не вполне Любишь, пока еще
самообразовываешься в храме с куполом из неба, пока фиксируешь себя в
растворении собственной сути новыми ароматными познаниями. Познаниями чувств …
…Когда твоя самость натешилась
свершенным практическим результатом, во имя которого ты потревожил небеса
своими молитвенными чаяньями, когда исцеление твое как факт перестало заполнять
праздничным фейерверком все твое естество, тогда и обнаружил ты в себе незарубцованную пуповину канала, через которое хлынуло в
тебя чудо. Чудо происходящее не из тебя, чудо творимое
не тобой. Чудо, ищущее твоей проводимости его созидательных энергий. Не мало не
колеблясь, ты стал слугой этого волшебства. Просто слугой. Ведь ты ничего не
мог понять в его природе, оценить несметную силу и всевозможность.
Лишь одно понятие осенило тебя- это истина, чувствовал
ты всей душой не покушаясь аргументировать или анализировать, ведь все твои
привычные органы восприятия были заполонены образами знаками и звуками
подтверждающими ЭТО. А ты, при всех своих
призах произведенных ею легко и между прочим,
не истина. Ты не истина доколе в тебе живет соблазн исключительного присвоения
следующих ее щедрот. Ты не истина доколе не дорастешь до своего присутствия в
её поле без искривлений ее потока в угоду лишь
своих представлений о гармонии, богатстве и состоятельности. Ты и
служить то ей можешь быть удостоен только при условии своей обостренной
интуиции, безошибочно выводящей луч
идущий сквозь тебя на объекты действительно ищущие
любви, а не обслуживающие самообустроенную,
разрушительную суету. Без личного суда и не в угоду твоих личностных критериев
и привязанностей обязан ты пребывать в служении ей, непостижимой и знаемой. Ты
нужен ей лишь как проявленный элемент
наведения её слегка сконцентрированного света на сердца, особенно пылко
бьющиеся на пути к ней. Ты сам ходил там
и идешь ещё, кому как не тебя чувствовать и желать снисхождения поощрений
укрепляющих в пути эти бунтующие в сумерках души. Тем паче, что далеко не все
их пути начинаются как прямые светлые и радостные. Ведь столько сора
нагромождено и накидано на поверхности прекрасной нашей планеты, столько сетей
и пут и даже мин понараставлено. Век можно бесплодно пробунтовать в этих дебрях обстоятельств цивилизации, и
сгинуть быстро или медленно, ни себе, ни людям радости и света не добыв…
…И… ох, как это крохотное «но»,
твоего соответствия не сложной, добровольно принятой тобой, роли, просто
пишется, но распространенно не просто расшифровывается. В нем апофеоз
предельных чувств, испытанных тобой за весь твой опыт пребывания в этом лучшем
из миров. Это ведь не огонь, украсть у богов.
Акция с ярко выраженным действием, интригой и мотивацией. За это печень на
скале столетие расклевывать не будут. При не транслировании
Её опознанного и испытанного на себе всемогущего света происходит тихое
отключение. И очень тихо пропадает смысл вообще всего тебя. И не дарится
никакого антагонизма в виде проклятий исправно прилетающему орлу. Страдать и
мучиться –это пусть жалкое, но хоть какое-то
самоопределение и самочувствие. А в слое энергии, куда ты забрался
существует угроза самой печальной расправы, из тебя, казнимого, на цыпочках уходит
любовь. Исходит то, что монопольно заполняло форму твоей оболочки. И нет ничего
печальнее этого. И нет даже чем и печалиться. И потому оберег
радужно-прозрачного, переливающегося всей радугой мыльного пузыря нынешней
ипостаси твоей самости блюсти есть огромный, сокровенный, сакральный смысл.
Образование сие лишь обманчивой хрупкостью обладает. Оно могуче! Иных гранитов
и алмазов потвёрже будет. Оно не исчезнет никогда во
времени, потому что само время включено лиловым оттенком в мистерию радуг
клубящихся в его оболочке. Ведь божий одуванчик того бликующего
и ликующего шарика под прямой, непосредственной опекой верховных, то льющихся,
то светящихся, то без признаков присутствующих
твердынь и стержней мирозданья . и ему ничто и
никогда не угрожает. Лишь для тебя есть угроза потерять причастность к своему
произведению. Ведь произведение твоё никогда не обретёт законченной формы . Оно всегда будет струиться , как струится и переливается
сама её величество Жизнь ….
… Не акции с законченным
сюжетом, не формалистическое творчество
от тебя нынче требуется, и не требовались в принципе никогда. А постоянный ток
чувств создающий контур просвета для трансляции непостижимого, оболочку
движущейся радуги. Ты удостоен предложения быть
постоянно живым и прогрессирующим, несметно богатеющим на объёмах трансляций.
Ведь ты по своей воле однажды
окончательно покинул мир хамства, волевых
сражений и изощрённых экзекуций. Мир, где возможны требования и мошенничество лукавое как форма
собеседования, где жизнь пунктирна и почти всегда воровата. Жульничество это- своё энергетическое превосходство употреблять на
опрокидывания и подчинения тебе подобных , результаты иллюзорные в своих
временных формах имея как цель движения
по лестнице из поверженных или охмурённых .
Ты оставил тот мир полутеней ради
неба, которое всю историю сознания человеков
пребывает на своем сиятельном месте в немом для глухого приглашении. И паришь в этом небе исключительно на
крылах чувства полета, лишь полетом этим
и являясь. И вот, вообрази, вдруг зарубцовывается награда просвета или
замусоривается проказливым эго. И ты начинаешь отбрасывать тёмную тень и
заслонять солнце. Еще продолжаются внутренние декларации о том что ты линза
фокусирующая тепло, еще продолжается популяризация чуда, еще работают в пропаганде
вторичные признаки от некогда свершенного чудом … А
энергии, несущейся сквозь тебя, уже нет.
И фокус её уже не происходит, шторки задернуты, приобретайте билеты веры
на следующее представление, невесть когда грядущее,
пережидайте, жуя просмотр шоу
заполняющее паузу…
Вообрази, что будет с твоей сутью, и чем
приблизительно закончится штопор полёта
утратившего смысл пребывания в небе. Вообрази, дабы потеребить рудименты тебя
прежнего. Ведь не страх тебя удерживает в точке нынешнего твоего положения.
Удерживает исключительно вдохновение и желание проводить свет, и предчувствие
того, как же он насущно необходим в не рассеянном виде ищущим
его. Ты же отчетливо помнишь, как сам его алкал, и сколько проблудил в
полу-тьме полу-свете ища и веря и зная душой, что есть этот шестой океан на
земле , что вход в него не в иных мирах и не в
параллельных , что вход в него в твоей душе, что для этого она в тебе светится
искрой божьей…
…Обнаруживается
тобою, самая ценная и сегодня актуальная закономерность в
очерчивающей твое эго буковке Я.
Низкий поклон вам, Славяне, за именно такой её узор, легко питающий душевное
фантазирование. Обнаруживается законченная окружность линзы и двойная, надежная
ручка, дабы точным и не дрожащим было наведение лучей света сквозь этот
магический кристалл личности. Да, ты
продолжаешь искать трактовки буквы очерчивающей тебя. И её слои продолжают не
заканчиваться. И это творчество архи продуктивно и увлекательно. Одним мазком
образа вокруг литеры своей обособленности ты рождаешь целые миры для себя.
Открываешь их вне себя. Сколько их оказывается, разных, огромных и
величественных, уже существует необозримо для тебя долго. Лишь подбирая и
варьируя тон звучания души,
обнаруживаешь ты их для себя. Ты
их находишь в пространстве и летишь в их гостеприимное лоно в готовом скафандре
соответствующего образа…
… И сейчас тебе как никогда необходимо подобное самообразование и
игра с литерами . Ведь ты приближаешься к миру в
который столь страстно стремился . К
миру в котором по твоему сердечному велению возможно волшебство проекции чудес
с тобой произошедших на сердца стремящиеся ввысь реальности чудес, но по
недоразумению бьющиеся в телах увязших в топи
светско-социальных пут. Приближаешься ты не в географическом
смысле. Ты приближаешься посредством эволюции своего видения и чувствования. К
нему и возможно приблизиться только двигаясь
таким вот действенным образом, по давно
обитаемой тобою географии. Изведанные тропки не отвлекают визуальной новизной,
не ошарашивают поверхностным восторгом, и ведут
прямиком к слоям сути. И ты приближаешься, согласно всем законам параллельной
необъятности… Тропки, по которым
ступаешь ты, весьма нахожены, много легенд об их путниках циркулирует в
информационном пространстве. Тобою просто несколько искривлена для собственных
отважных нужд плоскость в которой мечутся эти
завораживающие весточки. И,
оказывается, по наклонной натяжения
плоскости легко выпорхнуть в любой окружающий объём жизни текущей по объёмным
законам…
… Ты приближаешься к желанному миру не с
украденным факелом огня, а со своим открытием, которое в сути своей есть
открытием тебя. Ничего нигде ты не умыкнул и не транспортируешь искусственный
обогрев. Любая нынешняя наука подтвердит факт наличия огня, его природу,
ингредиенты и обусловленность возникновения. Он несомненен и бесспорен, доказан
и вовлечен в круговорот людских манипуляций. Нужность
и этапная насущность науки, об огне фотонов исчезающей материи, наверное несомненна. Может и правда, что сгинул бы волосатый
неандерталец без этой легко доступной науки. Ты не очень веришь в свое
волосатое и полуживотное прошлое, совсем его не
ощущаешь, но допустим с натяжкой и такое. Горе только, что эра её, науки этой,
прошла. Физически мало чего осталось в недрах многострадальной планетки, чего бы возможно
было сжечь. Да и процент счастливых и радостных людей совсем не прирос
от веков физического прожигания жизней. С увеличением народонаселения
становится все больше зябнущих душ в согретых и пышных телах. Ну сколько можно плодить подогревом порожние белковые
соединения. Сколько можно цыкать и отгораживаться неверием от
реально готовых практиковать волшебников, реалистов солнцеобмена.
Любая наука априори претендует на прогрессирующую эффективность своего
прикладного продукта. Эффекта же нет. Кроме побочных-
парникового и оружейного, нависших
угрозой жизни на земле вообще. И потому ты сейчас несешь в себе не науку, а целое
знание, подтверждающее несметность энергии любви, и легкость распространения ее
торжества . Кем-то забытое, кем-то ещё не открытое, почти
утраченное и затерянное и разменянное в настоящем, фундаментальное знание. И в
принципе, несешь не ты его, а оно тебя подхватило в свой ветер…
Мирно и без погони за расправленными плечами, всегда подтверждающей ложь
предпринятого, топаешь по лугам и несешь
в душе свое открытие свету. В общем-то, ничего более, и одновременно более
этого твоего скарба ничего нет. И
веришь, что твое открытие легко и ненасильственно может стать открытием для
встречных в путешествии людей. Ведь это они на очень тонком плане отклонили
стрелку компаса указующую направление твоего путешествия по свободе. Это их
призыв затерял твой лиловый кабриолет в этих красно-желто-сиреневых степях на
безлюдной трассе и помог вашему истинному и безболезненному вычленению из
плоского контекста. На подъезде к площади нового и такого древнего для землян рынка, на
котором единым предметом взаимообмена является золото солнечных лучей . Казалось бы; как в центре возделанной сельхозорудиями
Европы может затеряться такой громадный девственный ландшафт, отведя от себя не
знамо как угрозу распашки и возделывания прожорливым не адекватно
народонаселением. А вот и может! И затерян, и вычленен
из коммерции севооборота. Ведь ты же объективно достигаешь центра этого
райского великолепия. Все может быть когда ты Идешь
навстречу и в такт. Все может явиться, чтобы побаловать крепнущий пульс. Может
и является…
…Взяв вправо, ты останавливаешь
автомобиль. Когда двигатель стихает, тишины не возникает. Стихает наносной шум, и высвобождает музыку. Настоящая музыка звуков природы звучит в твоих ушах
торжественно и увлекательно. И , более того, она
звучит не различимыми для уха рокотами и свистами, вибрируя в тканях твоего
тела. Эти ультра и инфра звуки наполняют тело полноценным возбуждением,
щекотанием похожим на раскаты глубинного смеха блаженства. Бережно неся в себе эти колокольчики, ты
идешь в луга по пучине звуков, ища в их цветущем свечении последнее
приготовление перед ответственной сделкой. Снова все видимое тобой верно до
истинности. Снова небеса сошли на землю, и она отражается в небе, а оно в ней.
Все совпало как в той сцене твоего исцеления. Только все обширнее и помпезнее
для твоего обозрения представлено белым днем. Только перемигивается небо с
землей не белым светом звезд, а целой палитрой красок. Загадочно распался свет солнца сквозь сито
низких плотных туч на красно-желто-сиреневый орнамент, поразительно повторяющий
цветение земли. Только степной ветер совсем не напрасно добавлен в пространство
между плоскостями грандиозных поверхностей зеркал. Это именно тот ветер,
который является залогом распространения чудес, и которого чуть-чуть
недоставало в ночи твоего интимного таинства.
В упоении этим движением воздушных
масс поднимающих бурю цветочной пыльцы и аромата, ты срываешь с себя
пузырящиеся и неуместные одежды и купаешься в этих струях. Исконный танец
высвобожденной памяти тела затевается сам собой. Исконная песнь, не втиснутого
ни в какие вокальные форматы твоего высвобожденного движением голоса, легко
вплетается в рисунок танца. Под аплодисменты Учителей, присутствующих в ими
сердечно сотворенном пейзаже. Ты слышишь
эти отеческие аплодисменты в шелесте цветов, ощущаешь ободряющие похлопывания
по плечу теплой ладонью сложенной из пыльцы. Ты истинно рад растворением души и
тела в благодати ветра. Ты не просто счастлив, ты и есть само счастье.
Огромное, не интимное, не личное счастье. Ты развернут, распространен и раскрыт
не менее чем величественная панорама вмещающая тебя как точку осознания…
….Каким выбредаешь ты из полей
писать невозможно. Любой фрагмент неба неописуем и необлекаем
окончательно в форму иную, кроме той в которой он пребывает. И ты был таким
фрагментом жизни, которая текла сквозь тебя своим несметным потоком и делала
тебя в полноте твоей почти призрачным. Делая формы твои весьма символическими и
легкими в их ограниченности. Наверное, именно такая вот легкость так манила
тебя из коробочки твоего паралича. Именно она была светом в конце туннеля длинных твоих пасмурных лет …
…. Ты возвращаешься к автомобилю.
Возбуждаешь его цикл, кашляющий в атмосферу выхлопными газами. И это
единственное преступление, которое ты совершаешь в тот день. Свойственное и
неизбежное, пока еще, для человека преступление. Ведь ты не дух, и тебе
необходимо традиционно доставить остатки формы своей самости к месту, где ты
намерился устроить подмену понятий торговли и приобретений. И
пусть ты не дух, и дурно информированный человек, ничего не знающий пока о
реальных гравилётах,
реальными людьми сложенных из всякой всячины, повторяющей орнаменты
природы. Но экзальтация твоя отмечает чад мобиля
как преступление. И оправдывает его лишь целью твоего путешествия. Пусть
движется твой крохотный пост-коммерческий
дилижанс, пусть жжет и чадит, он совсем ничего на фоне зловонных, бесконечных
передислокаций войсковых армад. Ведь едешь ты добывать принцип и
распространение солнцемобилей, едешь упразднять
абсолютно не эффективные и чреватые
апокалипсисом армии …
… Без
смущения своих полевых, благоухающих приобретений, ты пробираешься в городок,
разительно и стойко
пахнущий битумом и
пылью. Ветер здесь тоже остановлен громадами домов. И это тоже ничего- ветер веет в твоем сердце с заданным и непроходящим динамизмом. Некий холодок этого внутреннего
ветра смешивается с сердечной мятой ностальгии. Поразительно как ныне бушующая
и когда-то пережитая твоя Любовь
одинаково проявляются в организме.
Как одинаково пряно они
пахнут. Послушай, а ведь ты когда-то
возлюбил этот необычный городок . И это почти открытие
для тебя. Раньше казалось, что очень однозначные
пасмурностью свои денечки коротал ты в этом месте. Ты бродишь по его шумным и пестрым курортным
улочкам, по паркам у тебя на глазах становившимися тенистыми, и сквозь желтые
стекла своих стильных, солнцепроводящих и солнцеулавливающих
очков без труда обнаруживаешь почти везде следы протекторов от своей
ученической коляски. Вот и та наклонная плоскость аллеи, разгоняясь по которой
ты на секунды попадал в свободу, компенсируя свое физическое
оцепенение и упивался крохотной скоростью инвалидного возка. Вот дерево
гигант, которое закидывало твои думы и мечты и робкие мелодии твоей
расстроенной недугом души прямо в облака. Вот пруд где ты часами лебедем белым
скользил по глади, взгляд свой доверив истине
жизни-танца царственных птиц. Этот городок по прежнему
обитаем тобой. Все дышит любовью и прежним расположением к тебе, сыну , не из блуда вернувшемуся в родные пенаты. Ты явственно
ощущаешь, насколько ты небывало полноценен в этом месте. Опять ты оказался в
нужное время в нужном месте. Опять есть явное ощущение замыкания некогда разорванных
кругов твоих молодых лет . Равновесие всех насыщенных
чувств тому порукой. Продолжать созерцание, пусть даже самое прекрасное, при
таком раскладе энергий было бы не правильно. Почему, и откуда ты знаешь? Потому
что… и ото всюду… Потому что тебя сладко влечет
действовать…
…Отдаешься ты родным своим тропам,
и сомнамбула приводит тебя на рынок. « Это ошибка!- вопиет твой мыслящий мозг,
- ты же собирался искать антипод. При чем здесь вся эта толпа искателей
товаров?».
И ты чуть не бежишь вспять, не настаивая на не
напрасности результата своей
продуктивной сомнамбулы. И даже начинаешь искать, как проще пробраться к выходу. И тут ты
встречаешься с глазами того, кем без труда можешь стать на мгновение, на то
мгновение истины, которое ты ищешь с кем пережить, и кем с ним поделиться. Эта
встреча как фото- чик и готово. Все уже запечатлено, и несомненно будет проявлено. Оказывается, что не более чем
в угоду стеба формальностей ты оказался на базаре. Абсолютно алогично место
твоего апофеоза предчувствий. Мальчонка, на расписных
колесиках инвалидной коляски совершенно
нелепо и смешно торгуется купить пучок редиса,-
невнятно и не понятно, почему именно он озарил твое сознание. Ему лет
шестнадцать. Пушок усов выдает потуги быстрее взрослеть, то бишь
упразднять нынешнее время, в котором ему не уютно, которое он коротает как
предтечу светлых своих времен. О, как ты знаешь и всецело представляешь,
насколько же ему не уютно и как вязко коротается его нынешнее время. Знаешь
откуда и от чего на его лице зеленовато-желтая бледность. Почему стабильный
комок в горле не дает звучать нарождающемуся баску. Но это все ты знаешь,
узнаешь и опознаешь потом. А в ту первую, решающую секунду ты знаешь только
одно : ты нашел его, и все у вас получится. О,
великая, неказистая и комичная проза жизни. Ему зачем-то именно сегодня
понадобился горький редис с мышиными хвостами. Сладкого переел в своих тайных
мечтах- баланс организма нормализует…
…Он мелькает как мираж,
заслоняемый снующей толпой, но ты пробиваешься к нему. Все так и есть. Именно
редис он вертит в руках и переговаривается с продавцом. В этой до предела
нелепейшей ситуации ты не можешь выглядеть нелепо или неуместно со своим
готовым предложением :
-персиков хочешь- подмигиваешь ты
ему- Молодильные, из одного странного сада. Хочешь, расскажу из
какого?
Ты подтверждаешь замануху презентацией мохнатого, душистого солнышка на
ладони.
Он конечно хочет. Он хочет сказок.
Он их любит слушать, и сочинять тоже любит. Но он покупает редис. Впрочем, он
уже его не покупает. Ты сбил его намерение чередовать плюсы с минусами.
Предъявленный на ладони знак , как угаданный пароль
влечет его в позитив без синусоид…
…Вы
увлекаетесь в тенистую тишину
аллей. Да, вам нужно многое изменить после вашей кардинальной встречи, и вы
начинаете с этой малости. Базар не сразу вас выпустил. Он покушался вас
остановить плотными рядами покупателей, кружил и дурманил голову своими кислыми
и подгоревшими запахами, клокочущим гулом наслоённых звуков .
Но ты сжимал в одной руке ручку его коляски, а второй обнимал сладкий плод,
свою фигу в кармане, свой аусвайс радикально
открывающий доступ в тень друзей дерев, в
тишину и аромат, в ландшафт где возможно считывать подтексты и незримые
токи природы, где возможно ваять из них формы гармонии по своему благому
усмотрению.
Ты пришел в этот город не для
того, чтобы бродить в нежном созерцании, и даже не для проповедования глаголом.
Ты прибыл действовать. Чувствуешь, что можешь действовать радикально. И от того
руки твои тверды и надежны в одночасье, что одна, что другая. Твоя вынужденная,
локальная, волевая концентрация исчезает, как только вы выбираетесь из
агрессивной среды торжища. Вдохновение в миг навеянное парком не оставляет
место насилию или влиянию. Вдохновение ваше обоюдно, и заполоняет вас всецело.
Вы увлечены друг другом, а природа увлечена вами, и щедро поставляет всё
необходимое для восторга вашей встречи, окутывая хороводом красок, интимных звуков и
светопреломлений. Ты рассказываешь ему свои былинные предания, он тебе свои. У
него ведь тоже много чего состоялось праздничного на информационном уровне. Не сиднем он сидел, а подвижность свою внутреннюю разгонял и
свободу абстрактно смелую праздновал. И он, взахлеб,
пересказывает тебе эти существующие для него одного торжества. Он очень рад их
разделить с тобой. Вы перебрасываетесь
некоторое время этими паролями вашего родства, и пока еще общаетесь как два
пусть однородные, но все-таки обособленные субъекта энергии. Вы вдохновенно
раскручиваете сферические коконы ваших самостей, и, вдруг, ты перескакиваешь на
его карусель, в ось его карусели, вокруг которой кружатся чувства, источаемые
юной, непорочной душой. Заметь, не по своей воле, в силу закона взаимодействия
родственных энергий, оказываешься ты в
новом, и таком необычном амплуа. Настолько полно и объемно переносишься,
что ты вдруг видишь мир его глазами,
глазами своего юного визави. Не подменяя его, не вытесняя из его и только его
оболочки, ты присутствуешь лучиком где-то глубоко в нем и параллельным взглядом
озираешь окружающий мир. Произошел уникальный акт гипер
микрохирургичкского проникновения любви. Допустим,
эту намозолившую ухо параллель, но тут же истинно
сравним произошедшее с подстройкой музыкальных ладов. Ведь на самом деле
произошло именно глубинное проникновение музыки души…
… Ох,
ты не забыл эту точку обзора, которая на пол метра ближе к земле из-за
подломленных обездвиженных колен, которая физически сужает внешнее обозрение,
расширяя внутреннее. И твое вживление и погружение в
его душу для тебя знакомо и обжито, и принимаешь ты его без паники, ты же жил так долгие лета, бесконечные зимы. В его
недрах ты спрессовано во времени заново проживаешь свой путь поднявший тебя с
колен. Проживаешь всей вложенной в него душой, всей скопленной на нем любовью . Проживаешь вспышкой
озарения спрессованного во времени рафинада. Сообщаешь ему вычувствованную
тобою, и в чем-то возможно даже открытую или созданную, трепетную вибрацию, от
которой в свое время ожила твоя плоть,
сердцевина плоти. Сообщаешь ему свое открытие! Сообщаешь именно умение
открыться целительному свету гармонии, присутствующему везде без исключения,
отделенному от души лишь исключительно информационными модальностями
ментальных, неловких упражнений. Все свои Любови, сбывшиеся Надежды, облаченные
в явь Мечты, все самое драгоценное и светлое маленьким внутренним солнышком
зажигаешь ты внутри него, в непосредственной юношеской сокровенности. И оно
светит, и свет его распространяется почти без преград, летя по родной
субстанции юной, живой души. И свет растворяет не успевшие закостенеть,
незначительные преграды. Но главное, он
помогает открыться юноше в полной мере. Не в щель ротополостную
вдохнуть толи кислород толи прану, а всей душой
вдохнуть родной воздух свободного чуда, вдохнуть то, что нет необходимости затем
выдыхать. И на погруженный тот свет привлекаются каскады чего-то невыразимо
большего и светлого чем самый пик максимума души определенной как человеческая. Душа мирозданья привлекалась на свет того
крохотного, всемогущего солнышка в те благословенные секунды. И вас покровом
окутывает секундная истома происходящего взаимодействия эскапад света ...
…Пробуждением естественного
дыхания души ты не отнимаешь у него его собственный путь к солнцу, на котором
он твердо и настоятельно стоит, не подменяешь его. Просто ты озаряешь его путь,
ставишь легкий акцент в звучании глубин его души. И
тем избавляешь юношу от боли горения и звучания в сумраке шоковых лет. Он уже
постиг в своей остановке величие науки любви, во всяком случае, ориентиры ведущие к ней. Он сделал свой выбор! И ты
упрощаешь нелепую, традиционную обязанность рождаться в любовь через боль и
долгую череду крушений этапов отмирающего эго. Делаешь ты это, ни мало и ни
чуть не колеблясь в своих полномочиях. Сам Бог тебе шепнул, что у одаренной
полномочиями повитухи дитя обречено рождаться радостно, что душа без стресса
имеет возможность свет свой у благодати перенять. И ты посягаешь совершить избавление от первичной боли, и во имя этого
греешь недра этой юной души, искренне распахнутой перед тобой, доверившейся
тебе. Посягаешь провести его мимо бесконечных закоулков, в которых запертый
внутри и невостребованный свет больно жжет, а не сияет на радость миру и сердцу
его источающему. Ты как никто знаешь, что боль эта ничегошеньки продуктивного в
себе не несет, ничему не помогает, ничего не закаляет. Она тушит и тупит,
погребает и губит, она вызывает сомнения в душе и постоянно провоцирует
смятение. Она не нужна, она ложь(!) и только ложь в душе будит, обжигая её, или
садня в ней болью не истины. Поэтому ты упраздняешь в его душе этот почти
неизбежный отрезок пасмурного времени отдельного существования в андеграунде. И
на это хватит даже твоих скромных светопроводящих возможностей. На самом деле,
для этого содействия не ахти как много нужно адресно
обращённой энергии, на хамство нужно неизмеримо
больше, ведь целый кусок пространства вычленяется при этом из истинного энергообмена, и дурной волей удерживается под абсурдным
патронатом крушителя серебряных нитей мирозданья …
…В этом укромном, тихом акте ты
упраздняешь целые психоаналитические школы, опекающие паралитиков и спорящие
гипотетически: через три или через пять лет отмирает в головном мозге модуль
нормального управления опорно-двигательным аппаратом? Одним всплеском чувств
повергаешь аргументированный детерменизм . Ты окончательно хоронишь всё то, что допускает
возможность безвозвратности утрат. Ах, эти витиеватые ментальные заключения
бездушным блудом возникающие из разветвления не просвещённых нейронов… этот твой вкрадчивый шепот звучит
для них иерихонскими трубами…
- вставай-
шепчешь ты юноше
- что?- не понимает он.
- вставай на ноги, - видишь его удивление, колебание, - вот тебе
моя рука, окончательно концентрируешь ты его.
- что? Что ты делаешь?!
- я – лечу-у… – так удачно и протяжно шепчешь ты, путая
смыслы двух совершенно разных глаголов по недоразумению звучащих одинаково. И
это было правдой. Ты действительно летел а не
врачевал, в ту секунду абсолютного счастья. Летел в мечту о целостности и
гармонии своего юного визави. И бесконечно сильно звал
его с собой, звал его быть внутренне смелым и свободным. Звал
его проявить во вне достижение его воссоединенных внутренних
свобод…
…Юноша ещё ничего не знает о себе.
Как и ты не знал о первом блике, прошмыгнувшем во времена оные в тебя на крылах
твоего ДА. Любовь всегда входит в сердце как родное, как должное, потому
распознать это вхождение почти не реально. Можно отметить, что она не есть
будоражащая банальность страсти, вечно жаждущая подтверждения в фактах
эгоистичного обладания. Потому что наслаждение от присутствия любви в сердце в том объеме
который ты ему сейчас открыл настолько законченно самоценно, что не досуг
собирать ещё какие -либо плоды сопряженные с этим
соитьем. Даже если плоды эти давно-давно ожидаемые или даже выстраданные. А
дары эти невообразимы. Правда, они чуть менее невообразимы
чем вспышка истины, ведь их можно обнаружить и зафиксировать в сознании их
действительное наличие и доступность. И одарённый юноша обнаруживает их. Он
...привстает с коляски, опираясь на твою дрожащую от школярского волнения руку…
Ваши глаза оказываются рядом. Ты видишь как в них проносится бездна прекрасных чувств. Вот
тебе и плата- ты увидел как в зеркалах души, с легким
опозданием, возникает и корректируется отражение новой ипостаси души. Души
осознающей новую свою ипостась, осознающей насколько непостижимое чудо в ней
произошло…
- теперь ты знаешь, что ты такой.
Бога , ради плавно вернись в свой старый мир и плавно
выйди из него. Не сделай себе больно.- говоришь ты ему прямо в глаза, припоминая что он сирота и
наверное захочет сигануть в пустоту им никак не обжитую.
Тут замечаешь рождение его
благодарности и видишь, как она приобретает личностную окраску. Тс-с
останавливаешь его готовые к произнесению слова, отстраняясь от лавр, не
имеющих свойств принадлежности конкретному индивиду.
Затем указуешь перстом на небо и тем же перстом
обводишь полный круг- абсолютно очерчивая виновника
торжества юноши. Он осматривается. Смешно,
но его взор по детски тоже описывает полный круг. Тебе нравится, как ты
его избавил от созерцания своего портрета, и от статичного и не очень удобного
рассматривания одного лишь неба, очень многозначительно расположенного в неудобной для шейных
позвонков и мышц экспозиции. Истина, что чрево его
одарившее гораздо более квадроскопичнее и объемнее
прошлых его представлений, прощально пульсирующих в ментале…
…Возвращаясь домой, ты снова посещаешь то место где танцевал.
Потешно, что тебя по человечьи тянет
к созданию личных ритуалов. Ну да ладно- корми
ими свой дремлющий мозг. Танцуй пляски благодарности в выбранных местах и думай
что блаженные выкрики благодарений могут не достичь адресата из любой точки
пространства равно пронизанного эманациями питающими
твое сердце.
-Господи, что же ты можешь!- по детски кричишь ты в открытые небеса, будто и вправду ты
знаешь определённо и вполне ЧТО ОН МОЖЕТ.
Будто и в правду можешь узреть сквозь щель своих едва приоткрытых чувств
бесконечный объём созидательного могущества, учредителя звёзд и солнц на небе,
держателя магмы земной…
…Странно, что ты в поля
безлюдные упрятываешь своё торжество.
Ведь потом ты посещаешь гораздо более подходящее место для излияния восторга. Ну как, как, ты мог в этот день обминуть
море?! Для конспирации и обобществления ты покупаешь бутылочку с мертвой
фабричной водой, общепитовский гамбургер, кидаешь железный пятак в шляпу нищего
капиталиста наивно думающего что это он тебя
пропускает к святой купели сквозь железные сетки и шлагбаумы, и растворяешься и
обезличиваешься в томной, обнаженной толпе. А что, тоже вариант растворить свое
вибрирующее утонченным счастием
существо. Почти невероятно, но на этом лежбище никому ни до кого нет решительно
никакого дела. Бог солнца в небе, ритм волны, абсолютный аромат моря,
отсутствие социальных ранжиров одежд, замененных на символические висюльки
купальных «костюмов»- всё есть для искренних взаимодействий… и ничего нет кроме
пряной но не звонкой всеобщей неги
скопища… Только едва ходящие дети на кромке волн
барахтающиеся в потуге научиться плавать, тянуться к тебе. И ты, ликуя, берешь
в ладони их скользкие животики и запускаешь их в короткие плаванья по
окружности вытянутых своих рук. Очень тебе нравится быть такой каруселью.
Кажется, так и кружился бы таким вот образом веками долгими. Так и удерживал бы ускользающую истину в
своих ладонях, ощущая её, и радостно принимая её неустойчиво устойчивое
касание…
…Но так как-то устроены люди, что
не задерживаются они и не фиксируются в точках гармонии, сами мимолётность и проходящесть этих сцен устраивают. Вот и ты… уже гонишь
своего сильного, спортивного друга к новой точке солнцестояния твоих чувств.
Разумеется, превышены все разрешенные скорости, и вы скорее похожи на сиреневое
марево то тут то там конвектирующее
на горизонтах извилистой трассы порхающей по холмистой равнине. Тоже происходит
и с твоим сознанием : оно, с бешеной скоростью, то тут
то там мелькает по горам реально добытой и собранной информации, словно
удерживая в каркасе осознанности произошедшие невероятности, словно пакуя их в
праздничный, подарочный коробок который ты спешишь доставить своей любимой.
Истинно подмечено, что во всех преступлениях следует искать след женщины. В
твоем преступлении границ объективного, яснее ясного читается такой след. И по
нему ты стремглав летишь со своим подношением. Несешь дар своего подвига любимой.
Ни чуть не порушена старинная схема, когда самец-добытчик ,
ликуя волочёт добычу с охоты в дом, к родному очагу. Ещё
какой трофей посчастливилось тебе раздобыть! Только не волочешь ты его,
избавлен ты от этой волокиты.
Трофей настолько невесом, что
только твоя абсолютная лёгкость залог успешной транспортировки к месту
посвящения. И такая лёгкость тебе пожалована. Ты бережно несешь птицу певчую в
почти невидимом ажуре своей души. И дар в ажурном облаке чудесно преодолевает
пространство, в целости и сохранности прибывая к адресату. Дар обязательно будет выдохнут тобой почти без преломлений…
…Личными ключиками отперев соё
жилище ты на цыпочках, как сама любовь, пробираешься в его лоно. И это не
высокопарная праздность пустословия ; ты и в самом
деле давно и устойчиво считал свой дом воротами во что-то новое для тебя,
неожиданно прекрасное… Собака, верный страж, обнаруживает тебя. Заметно, что
сейчас она разразится обычными звуками приветственного восторга. Торопясь,
приходится предупредить этот шум. Шепчешь ласковые слова и уговоры в лохматые,
беспокойные уши, удерживая морду друга в ладонях.
Животное всё понимает и, отложив антре и фуэте, тихо бредёт за тобой, виляя
хвостом, вороша им вакуум на предмет привлечения любви в окрестное
пространство. Берегиня твоя,
стряпает на кухне. Ты видишь её силуэт в мозаике причудливо не прозрачного
стекла дверей, слышишь аромат пирога, тихую музыку. Ага, поджидает- ликуешь беззвучно, -приготавливается. Как ты сейчас
счастлив, что гонка выкроила время и сейчас есть возможность наблюдать калейдоскоп её образа в системе не
правильной, сакральной геометрии. Как же ты любишь эту женщину! Ты ловишь
динамичные искажения, возникающие от её движений на кромке силуэта. И любишь
неистово её тень парящую в линзах, что тут скажешь об
остальном! Не в силах остановиться, некоторое время ты тешишься этой
упархивающей визуалистикой, она свежо и приятно
щекочет краешки статичной громады чувства к жене, живущее в твоей душе почти
отдельной автономностью. Стоя за условно закрытой дверью ты почти всё знаешь и
почти всё имеешь. Знаешь, что пироги с плодами вашего сада, что жены в
помещении почти нет, бродит думами и чувствами где-то возле тебя для неё
отсутствующего. Чувствуешь, что можешь бесконечно смотреть на пламя преломлений женщины в стекле. Но двери нужно
открывать, даже условные, даже если они камин, в котором горит пламя счастья. И
ты входишь..
…О, Августейший месяц август,
какими красками заката пробираешься ты в помещения ритуально-хозяйственного
назначения, в какое золото отливаешь любимый образ! Ты опять наступил, и опять
непредсказуемо волшебно !
-нет, я тебя переименую…ТЫ
ЛЮБОВЬ, САМА ЛЮБОВЬ И ТОЛЬКО, БЕЗНАДЕЖНАЯ ЛЮБОВЬ, БЕСКОНЕЧНАЯ..- вкладываешь ей
прямо в губы свои тихие слова. Ты кружишь её голову этими стонами, ты кружишь
её в тесном помещении, и выкруживаешь в роскошный танцпол сада.
Вокруг вас вприпрыжку носится ваш пес стремясь
запрыгнуть на карусель. У самого то, у тебя, какое помутнение рассудка от
мелькающих цветов, плодов, облаков, от погони в этой пестроте за глазами
любимой!
-Боже мой, что случилось?
-случилось-случилось!-
подтверждаешь ты несвязно.
-но что?- заранее хохочет она.
-а вот что! –ты
прерываешь танец и показываешь на золотое облако водруженное над светилом,
преломляющее закатный свет солнца в царскую корону лучей.
-только не там
а здесь! Понимаешь? здесь, здесь!- кто бы понял
детально этот твой пафос?
-понимаю…а
что здесь?
-а то… а
то, что без пирогов мы в этом не разберёмся.
Жена
повизгивая бросается спасать продукты от возгорания. Ты ещё раз пристально
смотришь на облако. Недоумению от такого подбора событий на небе и на земле
совсем не находится места. Собирая по пути цветы и плоды, смакуя секунды,
бредёшь в дом. Ты бы и облако приземлил на стол вашей близкой вечери. Но ты
своевременно борешься с этим хамским порывом, чего
только хмельному уму не возжелается. Наоборот, переносишь трапезу из дома в сад. И
лично, в знак искупления сервируешь и накрываешь стол, щедро раскладывая
подношения облаку. Так вы все вместе и откушали, и даже выпили слегка, нектара алколоидного, добытого супругой из клубники. И это была
самая сладкая трапеза в твоей жизни. Птица колибри была запущена в этот золотой
вечер из пространства твоей души. И вы с женой превратились в огромные, яркие,
обнявшиеся в одно соцветие цветы, из которых кормилась та чудо птичка нектаром вашего сочувствования всему сущему
и живому…
Время вашего пиршества плавно, несколько даже
акцентировано медленно, простиралось до секунды, когда вы вдруг одновременно
поняли, что этот насыщенно абрикосовый свет – это прощальная краска этого
уникального, уже ускользающего дня. А вам
вдруг ох как не захотелось отпускать его в лету! А в нём столько всего
совпало для вас, осчастливленных им, что желание его запечатлеть в веках было
практически непреодолимо. В едином,
молчаливом порыве вы встали из-за стола, оставили трапезу, казавшуюся
абсолютным счастьем. Ты взял жену за руку, и вы направились в глубь сада, в самую
его чащу, вашу чащу всего. Вы одолевали вязкий от ароматов воздух. И в ласке
его среды, сопутствующей недолгому пути, находили подтверждение преддверия
волшебной реализации ваших чувств.
Пресловутое и присное «ВСЁ» и правда
присутствовало в пространстве облагороженном истинной, стихийной геометрией
дерев. И как будто, да что там, конечно же оно
поджидало вас. А таких, какими вы явились рука об
руку, поджидало давно и с некоторым нетерпением. Достигнув, вы остановились и
замерли лицом к лицу в самом сердце чащи. Ветви дерев, шелестя, сомкнулись за
вами, и место вашей остановки превратилось в зелёный колодец, обильно
наполненный свежестью абрикосовых небес. Вас пронзило чувство неизбежности
интима! Покидая трапезу вы уже вечность знали ,что
пробираетесь именно за этим. Одним движением ты очутился настолько близко к
женщине, что весь мир твоего обозрения
превратился в диво её лица. До томного обморока знакомое, лицо женщины поразило
тебя очередной гранью невиданного чуда. Оно звало в тайну тайн, оно звало
зачать! Но звать тебя особой нужды не
было – ты и без того летел и испарялся в совпадение ваших желаний сочетаться и
превратиться в новую жизнь…
… Всем телом ты ощутил трепещущее
тело жены, всю прелесть, свет и аромат его испарины, возникающей лишь в такие
исключительные, тайные минуты, когда не только души но
и тела готовы принимать эманации божественного. Такой же природы туман ты
ощущал и на себе. Благоухание паров вашей плоти смешалось, и белое его облако
послужило еще одним занавесом, нежно баюкающим ваш интим в своих недрах. У тебя едва хватало сил удержаться на краю сладочувственного обморока, когда стали плюсоваться
ощущения телесные, зрительные со снопом света в душе. Ты балансировал на краю
того неба, не зная, чего же ты ждёшь, от чего так отчаянно рвёшься не упасть в
небо. И вот разразилось то, из-за чего ты усмирял свои паруса – ты ощутил
внутренний пульс женщины, едва осознавая, что
свой пульс ощущаешь отраженным от плевы её
пульса … ты сам пульсируешь внутри. Что творилось! Иметь два сердца в
собственном ощущении! Два клокочущих от любви сердца!...
- Я люблю тебя…то
что происходит со мной когда ты рядом…- попробовал шептать ты. Но слова любви
впервые в жизни не могли изойти из тебя. При том, что слово для тебя
чрезвычайно много значило, как акт изъявления, утверждения и распространения
чувств, как посыл любви переживаемый в душе. При том, что произведение искреннего слова очень долго было
смыслом твоей жизни. То, что происходило
сейчас, было гораздо выше и объёмнее любых, пусть даже самых животворящих и предвечных слов. И все они недосказанные
вернулись в тебя, возвращая несметную
энергию ими связанную. Ты слышал лишь музыку инфразвука двух сплетённых пульсов, и ноты недосказанных
слов растворились где-то в той мелодии истины мажорным, розовым и тихим
полутоном. Ты слышал как на тот дивный ритмический узор наложились
звуки малиновых звонов и полупрозрачных
песнопений, шелестов , трелей, посвистываний, и
всего Бог знает чего. Гамма всего этого полифонического звучания бесконечно
источалась благоухающим пространством.
Пространством встречи ваших проникновенных объятий. В том небопении
вы были лишь ритмом, и перелистывали листы волшебной партитуры едва различимыми
гласными звуками…
…Та музыка была божественна и
действительно предельно торжественна в её гармонии и полноте
. Её власть отменила обычные и памятные механистические, сексуальные
рефлексы, запускающие первобытные биологические танцы. И небо, из которого
звучала эта симфония, уберегло тебя от присущих репродукции движений тела. Вы застыли телами на гребне восходящего
потока, и только глубокое дыхание колыхало вашу плоть в совершенном, волноподобном танце. И вы не делали этого осмысленно, это
происходило с вами само собой, в течении среды, вдруг
открывшейся необычайной осознанности и чувственности, в течении соитья ваших душ…
…Вдруг ты почувствовал как семя
твоё, пребывая ещё в тайных твоих кладовых, вбирает всё очарование
торжествующего момента, которое с каждым
вдохом наполняло тебя все больше и больше . Ты видел,
что свет музыки движется в пространстве. И вот открыл, что сверкающая река впадает именно в твои
кладовые. И это море, при всей скудости
внешнего объёма сакрального хранилища, бесконечно вмещало тот поток
счастья рождённого от уплотнения мирозданья. Не весь, конечно, поток, а лишь
тобою обозримый его фронт. Но и той части впадающего из пространства блаженства
хватало для освящения твоих, пока отдельных, генных пар, которые
так жаждали воссоединения с материальной матрицей женщины …
… Ты ликовал от нарастающей ласки
уплотнения входящего в тебя . И понимал что сейчас
тебя не будет. Да и есть ли ещё ты, если счастье уже давно перевалило за грань
человеческого ? И действительно тебя не стало…и
женщина твоя, тоже перестала быть. На закате своего взгляда ты увидел, как
глаза любимой движутся сквозь салют нереально ярких и многоцветных всполохов
синхронно с твоими. Вы выпархивали в одно на
двоих ускользание в вечность . Вы уступили место в своём начинании тому непостижимому
величию исключительно которое и трансформируется в Жизнь…
… А когда вы снова стали БЫТЬ.
Женщина первая ощутила всё тепло твоих излияний. И тут всё её потрясённое этим физическим
чувством тело содрогнулось от апофеоза сладолюбия.
Твоё море распространилось за твои пределы! Твоё море слилось с родными по природе
влагами чрева жены. И не только воды смешались в это благословенное мгновение.
В сакральных недрах тайны смешение до полного единства нашли ваши самые
сокровенные часточки плоти. И ты почувствовал
ток тепла того смешения вод и клеток в
таком же как пульс глубинном отражении. Это именно тот
ток бушует всеми счастьями земными в теле жены, дрожащем в твоих руках, срывающимся в размашистый, неподконтрольный и увлекающий
танец торжествующей плоти. Душа женщины…впрочем, что сказать о её душе, вот только что принявшей в себя море
АНОНИМНО твоего лучезарного, родного,
тепла, море-среду слияния и воссоединения лучших часточек вашей сути. Как выделить отдельность её души для
описания? Ведь даже
танец её тела живописать не дано танцующему с ней в паре. Так и не будем
связывать словами рассвет души женщины, и солнцестояния единой для вас двоих
души …
…-так делают детей Индиго?-,
спросила женщина когда вы в истоме пост
озарения лежали обнявшись в душистой перине трав. Ты
молчал и весь бился огромным сердцем, казалось,
вот только что отсоединённым от
системы всеобщего тотального пульса. Ты привыкал к этой новой для тебя
пульсации токов, казалось берущей начало где-то на клеточном уровне. Женщина
повторила вопрос, каллиграфично и протяжно выписывая травинкой вопросительные
буквы на просторе твоей груди.
-не знаю. Ничего не знаю словами и
названиями-, прошептал ты уже в недра её улыбающихся губ, в даль её
сияющих глаз, взвившись от той её будоражащей письменности в каскад уже более
телесных радостей. С неистовой благодарностью ты расцеловывал каждую линию,
каждый изгиб тела жены, все впадины и выпуклости, все цветы и огоньки, все жаркие оазисы и даже миражи. И не плакал от умиления лишь
потому, что твой балованный мозг уже адоптировался и приспособился пропускать сквозь
себя океаны импульсов счастья. Ты бесконечно нежно целовал жену прямо в истому
звонкого смеха . И смотрел бесконечным взглядом
отсутствия в сокровенные тайны жены, сквозь их плотские оболочки легко проникая
в резонанс сияющих фресок сакрального счастья- счастий. Действительно
видел ты в священном Граале солнышко
жемчужины новорожденной жизни…
-не
знаю…только знаю что их будет двое… мальчик и девочка-
, шептал ты в небо после вешнего
половодья ласк. Вы лежали, взявшись за широко раскинутые руки. Несметно
одаренные, как никогда полные токами и соками жизни. И чувствовали обнаженными
спинами изгибы всех травинок баюкающих вас, животами ощущая небо. Чувствовали вообще ВСЁ !
И мурлыкали гимн ВСЕМУ. И всё длили волновую генетику, витающую посредством умиротворённых
звуков. Все питали и напитывали только что зачатое чудо. Той тихой песней долетающей до звёзд вы
воспевали и новое зачатие самих себя…
…Бесконечность лежали вы, завороженные детским счастьем подарка. И упразднилось
время. И разуплотнилось пространство. И испарились
границы реального…
…И
обнаружили вы себя лицом к лицу с
подпевающим вам ОБЛАКОМ…
