Марина Марзан

 

 

…да и кофе какой-то не такой………….

 

 

 

 

Вместо эпиграфа

 

Ты бываешь когда-нибудь понятен самому себе?

Тебе понятно как ты рождаешь слова?

Откуда ты их берёшь?

Куда ты уходишь в поиске нужных слов?

Как далеко?

 

Уплываешь в Океан Бурь на маленькой субмарине, чтоб найти одно единственное, но верное слово и выложить его на бумаге чёрненькими загогулинами. А кто-то тебя окликнет и спросит что-то, там, на Земле… А ты не знаешь что сказать, ты весь там…

И как объяснить всем эту глупую важность, которая и не важность вовсе, а непреодолимое желание, непонятное, но непреодолимое, найти, продвинуться хоть на миллиметр…

 

 

 

 

 

«Когда метель порывами, когда она волнами с пенными барашками, когда она нахлынывает на крыши, а потом с крыш, и бурлит по земле... Когда ты чувствуешь её приливы и отливы, когда она тебя покачивает, когда ты чувствуешь, что она очень похожа на тебя... Что у тебя, там, в твоих пределах, в твоих зимних угодьях, такой же мелкий снег заметает... Так же колюче этот снег покалывает, встречая на пути чьи-то горячие губы...  Такие же белые поля, бескрайние, с нарисованными, будто восточными чернилами, деревцами... И там тоже есть совсем свежие следы двух ангелов... Пусть это и баловство детей, оставивших отпечатки человечков с крыльями в твоём дворе... Но у тебя, там, есть такие же... И пусть день уже прибавляется, пусть ночь уже короче, но зимы ещё так много... И у тебя её ещё очень много, много метелей с колючим снегом, много раздумий, тоже колючих, но белых, поблёскивающих, дарящих сказку и тающих, встречая на пути чьи-то горячие губы...»

 

 

 

Свет от неоновых вывесок облизывает бликами своих цветов проезжающие мимо авто... На Луне, вернее на её видимой стороне - ночь... Там всё залито неоном, там всё заснежено... От снега неоновый свет кажется таким пронзительным... наверное, на Земле можно почитать Маркеса под таким неоновым абажуром... И кто-то его сейчас читает... Кто-то маленькими глотками пьёт горячий чёрный кофе... Кто-то неспешно курит и смотрит на падающий снег...

 

Он думает о пузырчатой кофейной пене по краешку своей чашечки, думает о её схожести с поверхностью Луны, на которой он сейчас сидит, думает о морской пене... Он - граф Луна Альваро....

 

Он, любивший плавать по Лунным Морям, в которые никто никогда не верил...

Никто, кроме неё...

 

Больше всего она любила Море Дождей… Потому, что там всегда идёт настоящий земной дождь. Дождь казался ей очень искренним…

 

В самом промокании под дождём есть что-то дикое… Когда идёшь медленно, в руке зонт, закрывает тебя своим тёмным куполом. Капли ударяются, отскакивают, стекают… И, вдруг, останавливаешься… Вдруг, чувствуешь что зонт не нужен… Так отчётливо чувствуешь его ненадобность… Ведь тебя не от чего защищать… Доверчиво опускаешь его, превращая в бутыль для дождевой воды… Капли по волосам… Капли в ресницы… Капли по щекам… Ты улыбаешься… Ты распахиваешь плащ и идёшь дальше, бережно укачивая в зонтике всё прибывающее озерцо… Так захотелось… Так почувствовалось…

 

Его мысли о морской пене сразу же перетекали в мысли о ней... Дымок от кофе смешивался с сигаретным дымом и дыханием графа, струился вверх и причудливо изгибался в неоновом свете... Луна Альваро оглянулся на Землю, которая висела справа от него и, глядя на вихри циклонов, подумал, что он не хотел так испортить погоду над Западной Европой своим горячим ночным кофе...

 

А там метель порывами, там снег на крыши, а потом с крыш…

 

Граф не затушил сигарету, он оставил её тлеть, он счёл, что так более честно... Он шёл по поверхности Луны… Смотрел под ноги… Снег хрустел… Хрустел так громко, что эхо доносилось до Земли и металось под ногами редких прохожих… Прогибаясь под каблуками и цепляясь за застёжки… Кто же сейчас читает Маркеса?.. Никто не ответил, только на шее справа потеплело… По улице ездили только машины, людей почти не было, только машины метались туда-сюда или стояли неподвижно… Совсем неподвижно грелись в неоновом свете... А людей не было... Ночь...

 

Так интересно бывает: человека давно нет на твоём горизонте и ты уже не так чётко помнишь, что там было между вами, когда он был в твоей жизни, но сидишь, пьёшь чай с конфетами и так от нечего делать фантики выравниваешь, разглаживаешь, читаешь всё подряд на этом фантике... И тут натыкаешься…  Срываешься порывом ветра…. И летишь в те времена, где был тот человек... И ты начинаешь чувствовать то, что уже давно не чувствовал и вспоминаешь всё, малейшие детали, какие-то запахи, какие-то взгляды... И ощущаешь их гораздо острее, чем тогда... Чувствуешь всей поверхностью кожи, чувствуешь собой целиком... 

 

А ведь просто фантик от просто шоколадной конфеты...

 

---

 

Она грела руки о чашку, в которой ещё мгновение назад был горячий чай с мелиссой, чашка ещё минут пять побудет теплой, а потом отпустит это тепло, вместе с густым запахом чая и соцветий мелисы... И она тоже, ещё немного поразглядывает фантик, а потом отпустит Его... Как тогда отпустила…

Она стояла у окна, а в доме напротив, в тёмной комнате мигала украшенная ёлка. Для кого она там мигает?.. Может, есть ёлки, которые мигают сами для себя?.. Вот ушли все, забыли её выключить и она мигает. Не для кого. Для себя. Да ещё для случайных прохожих, которым не лень поднимать голову и смотреть вверх, в чужие окна...

 

---

 

Она любит смотреть в спину улетающим стаям. Они улетали, скрывались из виду, а она подолгу продолжала стоять и смотреть... Она любит смотреть на идущих куда-то людей... Она любит дыхание зимы, которое обволакивает ветви деревьев. Люди зимой искренней на лица... Они даже на жесты искренней... Она смотрит на них... Ей очень хочется задать им вопросы, но она решается задать их только себе. Она боится разрушить эти хрупкие имена... эти ажурные замки из истончённого капелью льда... Её вопросы, они такие разрушительные... Они такие... Как этот фантик, перенёсший её на 8 лет назад. Как, интересно, повлияло это на вкус конфеты? Как это повлияло на все ответы...

 

Она любит называть людей по имени. Повторяя имена про себя и запоминая, помещая их на своём горизонте, повторяя как название звезды или планеты... Планеты были такими разными… Такими неповторимыми… Были огромные, со своими спутниками… Разноцветные… Совсем крошечные, не больше метеорита… Густонаселённые… Необитаемые… Самые разные… но их всех можно было увидеть на её горизонте.

 

Трогая пальцами грустный фантик она посмотрела на горизонт, на тёмный, почти невидимый горизонт и прошептала имя той звезды, его звезды... А может целой планеты, заселённой человечками, которым нужно либо всё, либо ничего... Нужно вообще всё... Или ненужно вообще ничего... Почувствовать эту крайность, почувствовать противоположную... Ему нужна либо та, либо - другая. Такие разные, но нужны. Зачем? Зачем ему нужно было всё? Зачем ему стало ничего ненужно?..

 

---

 

Каково это - иметь всё? Хотеть всё... Человек очень много всёго хочет, но как хотеть всё? Как ради этого всего жертвовать чем-то таким, что ещё не "всё"? Но оно же есть у тебя, оно вот, ты этого хочешь и оно у тебя есть. Это не "всё", но и оно значимо. Но человечки на той планете кривятся и отряхивают лапки как кот, которому не нравится еда в его мисочке... А ведь это может быть взгляд любимого человека... А они кривятся и отряхивают лапки...

Как же так?..

 

---

 

Граф остановился и стал вытаптывать линии в снегу... Он был уверен, что кто-то сейчас читает Маркеса... Как он вообще может хоть в чём-то быть уверенным? Человек не может быть уверен... Он может надеяться, рассчитывать, желать, уповать...

 

Но он чувствовал... Луна Альваро чувствовал. Он даже не мог сказать, что он чувствует, не мог выразить словами "Я чувствую, что кто-то читает Маркеса", даже приблизительно этого не мог, но он это чувствовал, чувствовал не понимая... Часто оглядываясь на Землю...

 

---

 

Граф запутался и его протоптанные дорожки запутались...

 

Он шёл к Морю Дождей, а его следы оставались… Эти запутанные дорожки его следов…  Если бы сейчас кто-то посмотрел на Луну, на участок от Коперника до Моря Дождей, то смог бы прочесть на ней - Габриель Гарсиа Маркес.  Но граф не оглядывался… Яркими бабочками имя порхало внутри…

 

А Габриель Гарсиа Маркес был прижат её локтём и перемещался из комнаты на кухню, прикусив плетёную закладку.

 

Граф шёл к Морю Дождей. В Лунные Моря никто не верил. Ни в одно из Лунных Морей никто не верил… В Моря с грустными названиями, вероятно, не верили из-за их грустности, а в Моря со светлыми названиями не верили просто потому что не верили ни в какие чудеса… Ну как это – Море Облаков? Как можно верить в существование Моря Облаков? 

Все верили в серые пятна…

Немного серых пятен на видимой стороне Луны…

Это были те, кому надо было либо всё, либо - ничего...

Альваро любил Моря. Он сел на берегу и стал смотреть, как снежинки обжигают поверхность спокойной воды, тёмной и, казалось, немного тягучей, как кофе...

 

Рядом на снегу появилась чашка горячего кофе. Он поставил чашку с блюдечком на свою ладонь… Белоснежная чашечка с горячей бездной… Снежинки кружились над кофе… Как бабочки… Из бездны подымался дымок и бабочки таяли над кофе, недолетая… Граф зачаровано смотрел на эти фокусы и ему вспомнилось Море Нектара и… она...

 

Когда ты в Море Нектара, то тебя вообще нельзя тревожить, ты как Бабочкины крылья… Неловкое касание и…  Останется пыль… Ты летишь к этому удивительному Морю, очень маленькому, но сладкому… Ты как другие бабочки приникаешь хоботком к нектарной воде и делаешь один маленький глоток. Один… И улетаешь. Никто не делает больше глотка…

 

 

 

---

 

Кто она?

...

 

Лёгкая рябь на Лунных Морях...

 

Она всматривается в страницы, сидя на стуле и обнимает колени, Маркес лежит на кухонном столе. Распахнутый. Горячий. Почти без абзацев.

 

---

 

Она сейчас напоминает себе снег, тот снег, что таял в кофейном дыму… Она удивляется такому образу. Она любит удивляться…

 

Она бежала глазами по строчкам, ресницы её чуть вздрагивали… Она хотела задать Маркесу вопрос, она знала, что его это не разрушит, но Маркес успел задать ей этот вопрос первым. Она отложила книгу… Осторожно… Словно боясь потревожить…

 

Что такое измена?

 

Как? Как может одно и то же чувство быть хорошим и плохим почти одновременно? Вот тут оно хорошее, правильное, а вот тут - уже нет… не совсем правильно, не совсем хорошее.  Как?

 

В ней плыли картины…

 

Гуляя по южному городу… Глаза женщины…  Она и сейчас их видит... Такой нежный свет… Так светится Море Нектара… Так светятся Бабочки… Так могут светиться глаза женщины, которая любима…

 

Как это может быть неправильным - когда чьи-то глаза светятся?..

 

Она поёжилась от этой мысли как от холода…

 

Её пальцы на мужской спине… В темноте… В свете неона спина и её руки…

А руки лепили… Лепили картину… А руки впивались и… пили… И выпили плечи… И выпили спину… А после устало уснули с ним рядом…

 

Руки стали горячими… Непослушными разгорячёнными руками она потянулась к Маркесу… И замерла… Не обжечь бы…

 

---

 

А на Земле зима. А руки горячие… А в тёмном окне напротив мигает ёлка…

 

Как называется песочница, в которой вместо песка, снег? Спросила она сама себя, смотря из окна на детскую площадку… Одинокий домик… Нежилой… И никогда не будет жилым… Непригодный… Одинокие качели… Песочница полная снега… Под снегом, наверное, песок… Песок, возможно, ещё помнит шум прибоя Лунных Морей… Слышен лёгкий шёпот о снежинках, которые касались воды… Тихо так касались… Как едва касаются спящего человека, когда не хотят его разбудить, но желание прикоснуться непреодолимо…

 

Из снега в песочнице можно лепить куличики или варить кашу. Из него даже можно сварить кофе… И его пена будет напоминать кому-то пену морскую…

 

Кто-то сделал маленький глоток кофе... Зная, что драгоценнее этого глотка ничего в этом мире нет…

 

Нет, есть…

Конечно, есть. Но сейчас - нет. Есть, но не сейчас. Сейчас только глоток…

Так можно глотнуть воздух Земли, когда она просыпается весной… Так можно глотнуть взгляд…

 

Она всматривалась в следы на площадке… Хмурилась и пыталась прочесть имя…

 

 

---

Её когда-то занесло в далёкий город… Занесло ветром… Он шёл по бульвару…. Его глаза… Секунда… Не отрываясь… Залпом…. Взахлёб… Секунда… Отдаваясь… Ветрам…  Секунда… Снежинка над кофе растаяла… Мир закружился медленнее…  Но как он смотрел на неё… Она не знала, как смотрела сама на него…  Как канатоходец под куполом… без страховки… И не хотелось обернуться. Совсем не хотелось. Не нужно было. Потому что…. Потому что три секунды пронзили насквозь… Пронзили насквозь светом… И теперь сквозь покалывающие пальцы льётся свет… Молочный свет Луны… Теперь равновесия не будет никогда… Потому что за три секунды кто-то успел сделать маленький глоток… А она залпом… Она насквозь… Выпита одним глотком… И счастлива…

 

Она чувствовала, что знает его наизусть… Как Маркеса… Ей казалось что всё видно, видно что она только что влюбилась… Её можно прочесть… По слогам…

 

Её только смутило, что она не знает его имен!

На мгновение смутило…

 

и…

 

Интересно, это была любовь?

Почему была?

И сейчас есть…

Правда, очень странная и безымянная…

 

Планета на горизонте осталась без имени… Огромная синяя планета… Манит своей нежностью… И сейчас манит…

---

 

Она улыбнулась.

Может, это на его спине её пальцы рисовали картины?

 

Она не помнит его лица… Но это и не нужно… Она помнит глаза и чувствует, что на его планете нет выбора… между «всё и ничего»… У него всегда было всё… И он одарил её этим… Когда-то… А сейчас напомнил, напомнил о бескрайних морях на его синей планете…

 

Она сделала глоток… Глубокий…

 

Что это было?

Уже не спросишь… Может надо было тогда, когда уже в себя пришла, побежать назад, окликнуть его… Как окликнуть? Как его зовут? Как можно свою любовь, которая только что перевернула всё в твоей жизни, окликнуть "Эй, мужчина!"…?!  Как?! Так не окликнуть…

 

Может догнать… Может коснуться?.. Но как? Если один его взгляд и ты как снежинка над кофе… Если коснуться… Обжечься… Сорваться из под купола… Но всё равно ничего не скажет… Молча улыбнётся и осторожно, почти не касаясь, поцелует кончики твоих пальцев… И пойдёт дальше. По бульвару. А ты даже поцелуя не почувствуешь, потому что занемеет всё… Ты только поймёшь, что это его ответ, на вопрос, который ты не задала, потому что слова застряли где-то в запястьях… Ответ на тысячи вопросов ему… И ты даже не увидишь как он скроется из виду, потому что ты его перестанешь видеть раньше, чем он уйдёт. И твои слёзы покажутся тебе очень горячими… Есть такие слёзы, не от счастья и не от горя, - от переполненности…

 

---

 

И теперь остаётся хранить эту трёхсекундную любовь. Яркую синюю бабочку однодневку. И не уставать удивляться, что так можно чувствовать…

 

Когда на Луне слишком много снега, он падает на Землю. Он тихо кружится. Он ещё помнит холодный неон, когда опускается на скамейки детской площадки… На двух первоклашек, барахтающихся в снегу как в тёплом море… А это и есть море… Убежали, окликнутые… Оставили два крылатых следа…

 

---

 

Лёгкая рябь на Лунных Морях… Она даже не от ветра, она от этого снега, который падает с Земли и тает, чуть касаясь воды. Как относится к тому, что неповторимые произведения искусства - снежинки - тают? Как относится к тому, что ваше сердце разбито ею? Сердце можно разбить? Сердце можно склеить? А разбивала ли она его?..

 

Как лёгкая рябь на Лунных Морях могла разбить сердце? Она могла только лишь дать почувствовать, что ты живёшь… Что ты счастлив… А остальное…

 

Это всё там… Это не на твоём горизонте…

 

И дым сигареты притягивался к воде, граф Луна Альваро, лёжа на спине и глядя в небо, курил… Его сердце не мог разбить кто-то кроме его самого…

 

---

 

Вдох. Что такое измена?

Почему он вдыхает вопросы?..

 

Что такое верность?

 

А если влюбилась? Верна, но влюбилась… Как тогда ей?..

 

Тогда все свои чувства в кулак, зубы стиснуть, лучше кляп, и на поиски этой любви, и поскорее, пока не проросла, выдернуть с корнем, попинать ногами и безвольную и скулящую запереть в самый дальний чулан, ключ случайно потерять… И цыкнуть ещё так на неё грозно… И будет вам верность…

 

Вдох. Это верность?

 

Он развёл руки… Получился крылатый отпечаток графа Луны.

 

- Можно чашечку кофе? - спросил он почему-то на выдохе.

 

Кофе с густой пенкой дымился. Он вдохнул. Вдохнул ответ: всё это глупые происки…

 

---

 

Зимой на Земле столько снега, что его заносит ветром на Луну...

 

Она сидела у окна и глядела на дорожки на снегу на детской площадке. Петли, восьмёрки, кратеры... Она всё пыталась прочитать. Ей захотелось спуститься на несколько этажей вниз. Она накинула пальто и не взяла шапку, но зачем-то взяла с собой Маркеса, она любит его везде таскать за собой…

 

Спустившись, она постояла, поднимая одной рукой воротник и наслаждаясь безшапочным состоянием… Зимой без шапки чувствуешь себя по-особенному…  Присела под мухомором, посмотрела удивлённо на новую дорожку на поверхности Луны, которую только что сама протопала... под мухомором, прямо на сиденье из досок стояла чашечка кофе...

- Вы пили когда-нибудь кофе на заснеженной Луне? - поинтересовался граф, вставая со снега.

 

Она внимательно посмотрела на него. Рядом возникла ещё одна чашечка с дымком и тёмной, чуть тягучей жидкостью...

- Угощайтесь... - тихо сказал он и сел рядом.

 

…

 

Это не была легкая рябь на Лунных Морях…

 

Это была чашечка кофе на заснеженной Луне. Несколько глотков, драгоценнее которых нет… Это была книга Габриеля Гарсиа Маркеса, зажатая подмышкой и ничего ценнее в мире не было…

 

Она стоит у своего окна, в доме напротив мигает ёлка.

 

Он сидит на берегу Лунного Моря и перелистывает Маркеса… Он улыбается, потому что теперь знает, кто читал Маркеса и знает, что она ещё наведается и обязательно забудет у него ещё что-нибудь…

 

Она любит отправлять вещи в путешествия…

 

Она вообще любит…

 

 

P.S.:

На видимой стороне Луны можно встретить следующие моря:

Море Кризисов;

Море Изобилия;

Море Нектара;

Море Спокойствия;

Море Ясности;

Море Паров;

Море Холода;

Море Дождей;

Море Облаков;

Море Влажности;

Океан Бурь...

 

 

 

                                            Каждый на свете немножечко Зяба.


Раздел 1. "Зяба".       2
Книга 1. Осень. 2
Глава про нелёгкий труд Великих математиков.    2
Глава про Белую Медведицу и способность видеть. 3
Глава про День рождения Зябы!   4
Зяба и грибы.   5
Глава ненормальная, которая может.      6
Глава-мысль, пришедшая во время грусти. 6
Глава, которая никак не называется.     6
Про чёрное и белое.     6
Книга 2. Зима.  8
Кусочек зимней главы про красоту.       8
Зачем люди летают к звёздам?    9
Глава. Летайте, кем бы вы ни были┘      10
Глава о том, почему медведи отовсюду падают.    10
Глава новогодняя, волшебная.    10
Книга 3. Весна. 13
Глава про шляпу, которая потерялась в другой главе.     13
Глава случайная, которая получилась из-за нарисованной лошадки. 14
Глава про Солнечного человечка. 16
Зяба и чемоданное настроение.   16
Глава, в которой появляется Дык.        17
Книга 4. Самое длинное в мире Лето.     19
Просто Глава, про Луну. 19
Глава 5, про то, как Зяба мечтала о раках.      20
Глава про латиноамериканские танцы или кем были ваши предки.    21
Глава 37, про ботаников, полная цветов и латыни.        22
Начало главы-ностальгии о лете┘ 24
Глава про порох, пирожки и библиотеку.  24
Глава гармональная (от слова гармония). 25
Глава про то, что даже самые несладкие арбузы в хорошей компании становятся сладкими.   26
Глава о том, что Солнышко любит всех.   28
О чём рассказывают морские камушки.     28
Продолжение главы-ностальгии о лете. Или игра в Морской мир.    29
Глава 28. Солнце, поле и каркающая Зяба.        31
Глава про Море. 31
Раздел 2. "Взрослые сказки"     33
Глава о безответной любви к трамваю.    33
Глава про то, как Зяба с Дюдюкой были злостными панками.        35
Про ожидание.   35
Глава, типа мемуары, вроде как о мужиках, но на самом деле о любви.     36
Зяба и служба интимного досуга. 37
Раздел 3. "Ноня"        38
Глава про Ноню и яблоко.        38
Глава про непонятную собачку.   38
Глава угощательная.     39
Глава про Ноню, картошку и особенности исследовательского интереса.     39
Ноня, которая всегда идёт в обратную сторону.   39








Раздел 1. "Зяба".

Книга 1. Осень.


У ёжиков была хандра. Ёжики сели на ответвление корня пня и стали ждать, когда хандра пройдёт. Один ёжик голову повесил, другой лапкой подпёр подбородок и смотрит вниз и исподлобья на другого ёжика. Сидят, пригорюнились...
- Прошла хандра? - изредка спрашивал исподлобья один.
- Не-а... - вздыхал другой...
И сидят так два любимых ёжика в лесу и хандра вместе с ними сидит и вздыхает. И грустно той хандре и тоскливо с такими неинтересными ёжиками, но уйти как-то вроде неловко, хандра же воспитанная. Сидит и ой как мается, и думает: "Нет ничего страшнее для хандры, чем пара грустных ёжиков".
И не выдержала, удрала хандра, но только ёжики пока об этом не знают...


Глава про нелёгкий труд Великих математиков.

Посвящается девочке Полине и её зайцам.

Зяба пришла к Великому Математику в гости, почаёвничать. У математика было очень много всякого, назначение чего Зяба не знала, для этого нужна отдельная история, а сейчас вернёмся к зайцам.
- Заба, а Заба, реши задачку! - предложил ей Математик.
- Давай! - Зяба очень любила задачки.
- В траве сидят зайцы. Тебе видны только их уши, всего ушей 8 штук. Сколько зайцев сидит в траве?
Зяба посидела, подумала и решила задачу:
- Восемь зайцев!
Великий Математик был в шоке:
- Зяба, на карандаш и нарисуй восемь ушей.
Зяба старательно, высунув кончик языка, рисовала ушки.
- Сколько ушей было у тех зайцев, которых ты встречала?
- По два.
- Так сколько зайцев сидит в траве, если торчит из травы восемь ушей?
- Восемь зайцев.
Великому стало грустно:
- А теперь пририсуй к заячьим ушам головы.
Забя пририсовала, и получилось четыре зайца с восьмью ушами.
- Так сколько зайцев сидят в траве?
- Восемь.
Математик уже переставал быть великим. А посмотри, что ты нарисовала. Зяба посмотрела, посчитала, тыкая в уши и в зайцев пальчиком, и расстроилась:
- Ничего не понимаю! Где ещё четыре зайца?!
- Ну почему их должно быть восемь, когда четыре?
- Почему четыре? Восемь! Куда подевались зайцы?!
Вся мастерская Великого Математика была изрисована зайцами. И раз за разом получалось только четыре зайца и ни одним больше.
- Ну как же так?! - сокрушалась Зяба, идя домой по лесу. - Где же ещё четыре зайца? Почему у математика пропадают зайцы, да ещё в таком количестве?
И тут Зяба услышала шорох в кустах. Она на цыпочках подошла и заглянула. В кустах сидели четыре маленьких зайчика.
-А-а-а-а! Вот вы где! - обрадовавшись, просияла Зяба.
Зайки сидели и ждали здесь свою маму и прижимали ушки. Теперь понятно, почему их из травы не было видно. Зяба порылась в кармашке сарафана и достала оттуда конфеты. Она их стащила у математика, когда они разбирались что такое "больше" и "меньше". У неё всегда конфет получалось "меньше", чем хочется. Конфет в кармашке оказалось восемь, Забя хихикнула:
- Держите, тут ещё поблизости должно быть четыре зайца, поделитесь.
И пошла домой, спокойная за зайцев и за мир, в котором, несмотря на Великих Математиков и их тщетные попытки уменьшить количество зайцев, эти зайцы никуда не пропадают.


Глава про Белую Медведицу и способность видеть.

Посвящается всем, кто видит звёзды и тому, кто разглядел Белого Жирафа.

Зябка и Сырок сидели на озере. Они смотрели на звёзды. Звёзды были такие смешные, они улыбались и подмигивали.
-       Вон Белая медведица, - кивая в небо, сказал Сырок.
-       Даааа┘ - согласилась Зяба.
-       А странные эти кто-то, кто придумал, что Белая Медведица это Белая Медведица.
-       Почему? - удивилась Зябка.
-       Да потому что, какая же это белая медведица, когда она совсем и не медведица┘
Зяба посмотрела на Сырка, её астрономическое небовоззрение пошатнулось, потом на Медведицу - воззрение упало. Она поняла, что Белая Медведица совсем-присовсем не похожа на саму себя. Зяба расстроилась, она молча смотрела на созвездие и пыталась ну хоть в чём-то найти соответствие с медведицей. А Сырок всё не унимался:
- Ну, посмотри, ну на что это похоже?
- На ковш┘ - промямлила Зяба и поняла, что сейчас заплачет.
- А как эти кто-то, кто придумывал названия созвездиям, нашли тут медведицу?
- Не знаю┘ - Зябе было всё равно кто, как и почему придумал Белую Медведицу. Пусть это ковш, ну и что. Важно, что кто-то увидел в нём большую белую и пушистую северную медведицу. Ведь важно это, а не то, похожа или не похожа. Зяба сидела и тоскливо смотрела в небо, прощаясь с Медведицей, теперь она будет искать на небе ковш и ещё всякую кухонную утварь, которую разглядит Сырок.
- Зяба! Ты чего? - Сырок испугано смотрел на неё.
Зяба дулась. У неё уже поплыли по небу кастрюли и ложки┘
Сырок посмотрел на её кастрюли и ему стало страшно не на шутку, он тоже не хотел чтобы в небе были ковши, надо было что-то делать:
- А на что ещё похож этот ковш? - воодушевился он.
И они вместе стали смотреть на ковш, который уже не Медведица и думать, на что же он похож. И они придумали. На жирафа!!!
И Зяба с Сырком ощутили себя теми первожителями, которые от избытка радости стали давать ковшам небесным новые жизни.
И сидели два счастливых новоиспечённых звездочёта на озере и светил над ними подмигивая счастливый и смешной новоиспечённый Белый Жираф и не было и в помине никаких ковшей на небе.


Глава про День рождения Зябы!

У Зябы намечался день рождения. Что в связи с этим испытывала Зяба? Она хотела чего-нибудь вкусненького, и решила приготовить торт! "Муравейник". Это очень интересный торт, даже загадочный, он делается из червячков, но в конечном итоге выходит всё-таки муравейник. Зяба решительно взяла самую большую кастрюлю, открыла синенькую, старую и закапанную маслом поваренную книгу и стала читать рецепт, действуя его инструкциям, но добавляя всего чуть больше. Это, наверное, от широты душевной.
Тесто тянулось за руками Зябы, оно было мягким и тёплым, а Зяба была счастливой и смеялась, тягая тесто в разные стороны, слепляя и разлепляя ладошки. Теста было очень много и Зяба радовалась, что торт получится большой и хватит всем. Потом она радовалась тому, что все объедятся. Затем радовалась, что все ещё с собой возьмут по кусочку. А через какое-то время ей начало беспокоить такое количество предполагающегося Муравейника, он мог не поместиться в доме.
По технологии изготовления "Муравейника" требовалось пропустить тесто через мясорубку, для получения червячков, которые затем раскладывались по одному на противне и выпекались в духовке. Зяба начала искать мясорубку. Она искала везде, но мясорубки и след простыл. Зяба расстроилась, тоскливо посмотрела на кастрюлю и сказала тесту:
- Придётся тебя запекать куском. Будешь самой большой печенюшкой в сказке. - И представила, как вся сказка ест одну печенюшку.
Зяба была настроена на торт, а не на печение и поэтому решилась на героический поступок, она стала лепить червячков вручную. За этим странным занятием и застала её Дю.
- Ой, какие смешные! - засмеялась Дю, указывая на противень. - Ой, и ты смешная! - Засмеялась она над Зябой, которая стояла вся перепачканная мукой, среди противней, кастрюль, кульков, появившихся и собирающихся появиться червячков, и походила на снеговика, который решил устроить погром на кухне. Зяба себя со стороны не видела, она была увлечена процессом изготовления червячков и игрой с ними:
- Вот этот у них главный, он самый толстенький получился, - кивнула Зяба на червячка, вальяжно раскинувшегося на самом краю противня.
- А вот этот, наверное, любопытный, - поправила Дю червячка, свесившегося вниз.
- А вот на том краю детский сад, смотри, сколько там червячёнков!
- А те двое, прямо как удавы!
Они вместе лепить будущий торт, на ходу фантазируя и сочиняя червячковую сказку.
Потом червячки долго выпекались, и если кто-то проходил мимо сказки, то, наверняка, принимал её за кондитерскую.
Зяба в это время сидела и разглядывала россыпи разноцветного изюма. Стеклянная банка походила на шкатулку с драгоценностями. Изюм светился на солнце, в некоторых ягодках сохранились косточки и они темнелись точечками. Одни были светлые, зеленоватые и вытянутые, другие - словно крошечные рубинчики┘ Всё это можно было разглядывать бесконечно и вспоминать южные базарчики и лотки с пряностями и сухофруктами. Там всегда жил очень сладкий запах, немного терпкий и перчёный, а продавцы походили на богачей-волшебников, торгующих драгоценностями на вес.
Барбидокские смешали готовых червячков, изюм, орехи и залили всё это варёной сгущёнкой. Потом они по считалочке распределяли пустые банки и вылизывали их прямо ладошками, это было пиршество!..
Лепить "Муравейник", как и предполагалось, пришлось во дворе, дома он уже не помещался. Зябе и Дюдюкой потребовалась стремянка, чтобы "Муравейник" принял форму муравейника. А ещё, чтобы воткнуть табличку с поясняющей надписью и свечки. Свечки были такими малюсенькими и так смешно торчали на склонах торта, что он казался лохматым и очень милым.
И похожим на Зябу┘

Зяба и грибы.

Вся сказка пошла в лес за грибами. В лесу было очень красиво, тепло и сказочно. Зелёные мхи устилали всё волнистым ковром. На ковре лежали шишки, веточки. Зяба всё это рассматривала и тут вдруг она увидела гриб. Посреди поляны стоял боровичок в бордовой шероховатой шляпке. Большущий такой боровичок.
- Хы-хи! - сказала Зяба, присев рядышком с ним.
Боровичок ничего не понял, стоял ведь себе, никого не трогал, и тут откуда-то взялась эта барышня.
- Какой вы большой! - удивилась Зяба.
Боровичок виновато замялся, подумав, что кому-то нечаянно помешал. Он был интеллигентным грибком и очень вежливым. Поправляя свою шикарную шляпу, он тихонько кашлянул в толстенький кулачёк. В это время Зяба думала уже не над тем, что он большой, а над последствиями его величины:
- Слушайте, а вы не червивый? - поинтересовалась она.
Боровичок вытаращился на неё и поправил пенсне, барышня казалась ему очень милой, но излишне прямой:
- Никак нет-с┘
- Здорово! - обрадовалась Зяба, она не любила червивые грибы, а тут был такой красавец, да ещё и┘ - А давайте с вами пофилософствуем в таком случае!
И они стали философствовать, они проговорили много часов подряд. Уже начинало темнеть и Зяба, радуясь новому интересному знакомству, пообещав навестить боровичка завтра, побежала в припрыжку домой.
А дома ещё никого не было и она села на крылечко, подождать всех и полюбоваться на вечерние облака. Она размышляла о том, что грибы очень похожи на людей или на другие вещи. Вот, например, некоторые грибы, как старые сморщенные чемоданы. Большие такие, разхлябистые, неповоротливые, с тёмно-коричневыми шляпками в мелкую сетку. Будто кто-то раскидал по лесу свой багаж, торопясь на самолёт или поезд.  А другие, похожие на лесных красавцев, стройные и высокие Дон Жуаны в красных широкополых шляпах. Так и хотелось воткнуть им перо в шляпу и шпагу за пояс. Некоторые Дон Жуаны были маленького роста и шляпы были не с полями, а кепочкой. У таких грибочков обязательно был ещё ярко зелёный листик на шляпке. Это были первые парни на деревне. Зелёный листик залихватски свешивался с края кепочки, будто цветок у виска. Грудь колесом, а в траве, наверное, была спрятана гармошка. Ещё Зяба встречала грибы, похожие на мягкие игрушки, с плюшевыми шляпками, семейками выглядывавшие из высокого мха.
А некоторые грибы были такие смешные, они очень веселили Зябу, потому что походили на Дюдюку, которой вдруг стало холодно ночью и она, стараясь не проснуться, то есть, не открывая глаз, натягивала на себя всё, что было под рукой. Такие грибки стояли обсыпанные иголочками, чешуйками от шишек, всякими лесными мусоринками, словно впопыхах, не разобрав, они на себя одели ещё пару маленьких слизнячков и совсем вылинявший, как сеточка, пожёванный кем-то листик┘



Глава ненормальная, которая может.

Посвящается касторке.

Зябка сидела на горшке и хандрила┘ Она выпила на спор целый бутылёк касторки. Она сидела и думала, ну разве может нормальная сказка начинаться с этого?



Глава-мысль, пришедшая во время грусти.

Дюдюка сидела и думала, что бывает хорошего в жизни?..
- Например, избушки на курьих ножках, - предложила ей Зяба



Глава, которая никак не называется.

Когда дождь рисовал кружочки и чёрточки, Зяба сидела у окна в тёплом домике и на кусочке запотевшего стекла рисовала ему в ответ солнышко. И дорожку для солнышка - в форточку.



Про чёрное и белое.

Зяба стояла в мокрой, холодной траве. Трава заиндевела от первого мороза, заиндевела до белизны, до хрупкости и ломкости. Только бы не замёрзли перелётные птицы - подумала Зяба, сжимая в потной ладошке камушек.
- Ха, смотрите - кричал кто-то вдалеке, - сумашедшая!
- Да, пришла со своим камушком! Наивная!
Забя не слышала их. Она знала, что в жизни почти всех человечков очень мало белых камушков, потому что их не берегут и они чернеют. Чёрных камушков очень много и есть огромные весы, к которым приходит каждый и взвешивает свои камни. Мало у кого белые камни перевешивают чёрные. Людям не очень-то хотелось признавать, что у них столько чёрных камней, они всё реже и реже подходили к весам. Они, конечно, знали сами, без весов, сколько у них плохого и хорошего, но они лицемерили перед своими соседями, перед друзьями и перед самими собой. И весы стояли ненужные, тихонько поскрипывая толстыми цепями от порывов северного ветра. Дорога к весам заросла и Зяба пробиралась через высокую траву. Её тропинка виднелась ярко зелёным шлейфом оттаявшей, ещё совсем летней травы. Чаши казались бесконечными, другого края чаши не было видно, ведь жизнь большая и камней может быть очень много. Зябе показалось, что чаши весов пустые. Они тускло отражали невнятный свет затянутого неба. Но одна чаша была полная чёрных камушков, эта гора терялась где-то там, в серых, тяжёлых облаках, а вторая была пуста. К ней и шла Зяба, зажав один белый камушек. Сзади смеялись. В лицо дул ледяной ветер. Зяба встала на носочки и тихонько опустила на чашу камушек. Он казался пылинкой. Казалось, ветер, который так неистово вылизывал эту миску, просто сдует её и даже не заметит. Но Зяба верила. Она верила, не смотря ни на что. Она не понимала, во что она верит, но она верила!
Загляни в свой кармашек, вот в тот, самый маленький. Я уверена, там есть белый камушек. Камушком может оказаться всё что угодно, это может быть тихое солнечное утро на берегу моря, это могут быть объятья любимого человека после долгой разлуки, или это весёлые солнечные зайчики в детских глазах, может этот белый камушек - ты сам... И если ты решишься, если ты просто поверишь... Один камушек будет способен перевесить гору!


 

Книга 2. Зима.

Хочется быть не снегом, а маленькими искорками, льдинками из одного хрусталика... И медленно струиться в воздухе под светом солнечным... И приземляться на крыши Твоего города, и превращаться в ковры из драгоценностей, одаривать Твой город сокровищами снежными и наряжать деревья. С заботой каждую веточку украсить кристаллами белыми, бусинами жемчужными. На окнах рисовать Твоих края заморские и небывалые чудовинки...
Хочется быть не снегом, а чем-то волшебным и лёгким...
Хочется быть узором на снежинках, на коврах из них сотканных, конфети с буквами белоснежных чувств, которые вплетены в снежный, брилиантовый хоровод. Хочется стать серпантином испещьреным фразами восторга и дополнить ими чудо украшенных ветвей. На стеклах проступить словами любви, выписанными самой витиеватой шифровкой. Хочется┘ Хочется┘
Хочется помолчать немного, затаиться в утреннем снеге выпавшем за ночь. Хочется вдохнуть незаметно нежность в каждое маленькое морозное облачко на далёком горизонте. Хочется обогреть снежными пышными шапками каждую ёлочку. Хочется уберегать, заботливо укутывать прохожих вьюгами вальсирующими с ветром на бесконечном зимнем балу. Хочется вверять небу улыбки свои и взгляды в счастливых слезах, и чувства свои тёплые с дыханием осторожным, с каждым облачком невесомым и зыбким возносящимся вверх. Хочется накормить всех птах соборованным рисом, хочется насладить тишиной как нектаром всё вокруг и дальше... Хочется изливать благодарность неустанно и любить... Любить невысказано и не нуждаться в высказывании, совсем не нуждаться┘ Любить и быть всего лишь облачком, всего лишь одним из па в зимнем вальсе┘



Кусочек зимней главы про красоту.

С поляны доносился хохот. Заливистый хохот. Зяба со Пухнастым играли в снежки. Зябка легко увёртывалась от снежков, а в Пухнастого было очень легко попасть, он был больше самого большого сугроба на поляне. Они веселились от души. Уже начинало темнеть, Зяба совсем запыхалась, раскраснелась. Она сидела и смотрела, как Пухнастый поправляет шапочку и тут она взлетела по сугробу к Пухнастому, натянула ему шапку на глаза, хихикнув и чмокнув его, скатилась с сугроба кубарем. Они стали играть в жмурики. Зябка удирала от Пухнастого, который присев ходил по полянке и щупал воздух у земли, она каталась по снегу и ухохатывалась, а потом вскакивала и опять удирала. Но чего-то она не рассчитала, и Пухнастый её, совсем случайно, поймал...
И тут пошёл снег. С неба посыпались большие снежинки. Казалось, что кто-то сидит на большой ёлке над поляной и вырезает их из снега. Зяба и Пухнастый стояли задрав головы и смотрели как падают кружась снежинки. А снежинкам нравилось, что на них смотрят и они старались падать медленно-медленно и танцевать.
- Красота... - сказала шёпотом Зяба.
- Дааа... - согласился Пухнастый.
- Люди! Снег идёт! - заорала из-за сугроба Дюдюка.
Она вскарабкалась на большую кучу снега. Она была взлохмаченой и с сосульками на волосах, из под шубы выглядывала голая тоненькая шейка, шарф она где-то посеяла... За ней показался Водяной, укутанный в пуховый платок и Гном, которого можно было переименовать в Снеговика.
- У-у-у, какие снежинищи! - удивилась Дю, в то время как одно большое произведение искусства опускалось радом с ней. Ещё одна снежинка упала ей на нос, она посмотрела на неё, скосив глаза, подбросила вверх и поймала ртом.
- Ты что?.. - сказа ли все, удивившись.
Дюдюка испугалась и проглотила снежинку, а потом улыбнулась очень загадочно:
- Мятная...
- А вон банановая летит, - заметил Водяной.
- А там вот вроде как пивная, - с надеждой в голосе произнёс Гном.
Они сидели все вместе на поляне и любовались этой красотой. А кто-то сидел на самой большой ёлке и вырезал эту красоту. Вырезал из снега мятные, ананасные, клубничные и лимонные снежинки.


Зачем люди летают к звёздам?

Обращение вместо посвящения: Ты совсем рядышком, я беру тебя за руку всегда, когда ты идёшь куда-то. Если ты садишься на скамейку, я сажусь рядом с тобой. Даже на лекциях по старославу вместе с тобой сижу, хотя ничего не понимаю.

Зяба и Дю были далеко друг от друга. У Дю по этому поводу была маята. Маята беспросветная и тупая. Они, Дю вместе с маятой, будили Зябу телефонным звонком вот уже целую неделю, ныли невнятно в трубку что-то нечленораздельное и немного поскуливали. Зяба конечно очень скучала по Дюдюке и хотела быть с ней рядом и вместе, но ныть ей почему-то совсем не хотелось.
И вот однажды, Зяба взяла и приехала к Дю. Та как раз набирала номер, который выучил даже её телефон.
- Дю! Полетели!
- Куда? - спросила шёпотом Дю.
- Туда. - кивок предназначался небу.
И они полетели, поднимаясь выше и выше, над деревьями, над городом, над планетой┘
И вдали где-то там показалось маленькое Чёрное море. Зяба ткнула в него:
- Это я тебе оттуда камушки привозила!
- Ага┘
Они улетали и улетали, вокруг стали появляться звёзды┘ И Земля была уже совсем маленькой.
- Вот если на неё издалека смотреть, - сказала Зяба, глядя на Землю, - она же маленькая! И если показывать где ты на планете и где я, то это совсем рядышком получается! Чуть ли не в одной точечке!!! Я когда это понимаю, что вот есть шарик и мы с тобой такие два маленькие человечка по нему тут бродим. Совсем рядышком. Почти за руку. Такое счастье появляется┘

Глава. Летайте, кем бы вы ни были┘

Всё было в тумане. Туман был тёплым. Он глушил все звуки и краски. Предметы терялись где-то там┘ В тумане тихо шёл снег. Снег тоже терялся, он медленно падал, будто туман притормаживал его, но на земле снега почти не было┘ Ветви голых деревьев были заиндевелыми и от этого казались очень хрупкими. В зимнем саду, на хрупкой ветке сидела ворона. Ворона сидела от лени, ей было тяжело летать в густом тумане. Малыш смотрел на неё и не понимал, как можно уметь летать и не летать. Ворона, определённо была ленивой.
- Вот если бы я был не котом, а вороной, то не сидел бы вот так, а летал! - думал Малыш, - Ленивая ворона - это так странно┘
Малышу очень захотелось узнать, почему ворона не летает:
- Послушайте, птица! - мявкнул кот и прыгнул на дерево. Ворона каркнула что-то ругательное и улетела.
- Ну вот, - расстроился Малыш, - она ещё и неразговорчивая┘
Он сидел на самой высокой ветке дерева, побелевшей толи от снега, толи от тумана и казалось, что его лапы тоже белеют не сами по себе. Он сидел как птица и грустил о чём-то┘ Грустил о вечном, о прекрасном┘
Все ленивые коты (а коты все ленивые), если бы они были воронами, непременно летали бы┘


Глава о том, почему медведи отовсюду падают.

С Зябиным медведем что-то случилось. Он постоянно пропадал, вернее, каждое утро падал, а находился в одном и том же месте. Медведь забирался под кровать и сидел там, упёршись в стоящий рядом стол. Зяба его каждый раз вытаскивала и сажала на кровать, а утром снова находила его под кроватью. Зяба долго думала, что же это такое происходит и почему медведь всё время удирает. Плюшевый ей ничего не рассказывал и Зяба пожаловалась Дюдюке. Дю пришла, посмотрела на это безобразие и сделала вывод:
- Значит у него там берлога.


Глава новогодняя, волшебная.

Посвящается непонятой любви и тебе.

Зяба брела по городу. Ей было пусто и одиноко. Вокруг все носились с ёлками, мандаринами, шампанским. Массовый новогодний психоз - думала Зяба. Ей, честно говоря, очень хотелось стать частью этого психоза, очень, но┘
В каждом городе, в каком-нибудь переулке всегда найдётся бродячая маленькая собачка, роющаяся в мусорном баке. Ободранная, грязная, худая┘
Они встретились глазами, поздоровались. Зяба предложила ей прогуляться.
Собачка оказалась щенком, совсем юным и беспомощным. Они гуляли по городу и было их всего двое. Было их всего двое таких странных, неищущих праздника, а ищущих любви. Им ненужно было ничего кроме неё┘
Зяба чувствовала себя таким же щенком. Ей дико чего-то хотелось сделать, но она не знала что, и поэтому только тихонько поскуливала вместе с пёсиком. Он скулил о чём-то о своём, совершенно непонятном Зябке, но здесь и не надо было понимать, достаточно было вслушаться. У щенка была своя история, которая мало чем отличается от любой истории непонятой и от этого отвергнутой любви. И так они скулили в потоках праздничного города, этакая маленькая чума во время всемирного пира┘ Кому-то станет смешно и кто-то подфутболит бродягу-щенка. Кто-то отвернётся от Зябы и кто-то просто проигнорирует. И кто-то будет встречать Новый год┘
Они добрели до сказки и Зяба позвала щенка к себе. В пустом промёрзшем домике было неуютно, холодно и пусто, как и в самой Зябе. Она достала и натянула ещё один толстый свитер в надежде согреться. Закутала щенка и поставила чайник. Заварки не оказалось и пришлось заварить сушёную морковку. В рюкзаке завалялись старые сухарики.
Завывала вьюга. Где-то там за горизонтом, за сказкой, за морем, на другой планете и в другой жизни наступал Новый год. И кому-то Дед Мороз делал настоящие подарки и у кого-то пробки стреляли в потолок и в чьём-то небе разлетались огоньки┘
Или это просто кому-то придумалось за чашкой морковки в выстуженном доме с пустотой.
И в придуманном кричали "С Новым годом!" и в придуманном поздравляли друг друга с новым счастьем┘ А куда они интересно старое девают? Может вот так как щенят на помойку┘ Или у них нет старого и не было никогда счастья у них┘ А если так легко старое заменяют новым, то что за счастье-то такое грошовое┘
Счастье┘
Пёсик вылавливал кусочек морковки из блюдца. "Согрелся", - подумала Зяба. Пёсик поднял глаза. Уши уже были бодрее, не висели так безжизненно. Зяба улыбнулась. Пёсик завилял тихонько хвостиком.
- Может затопим печку? Ты мне поможешь? - спросила Зяба.
Пёсик с готовностью поднялся. Он таскал маленькие щепочки со двора, а Зяба их укладывала в печку. Скоро огонь разгорелся и на стенах стали плясать тёплые отблески. Они уселись перед печкой и долго смотрели на огонь┘
Пёсик пододвинулся ближе, прижался к Зябе и она тихонько его обняла┘
В придуманном, наверное, было весело и беззаботно. В придуманном было то, без чего остались эти двое. В придуманном была жизнь. В придуманном был свеет. Но в придуманном не было самого главного, нет, конечно, оно там было, но оно там терялось и поэтому казалось, что нет там этого┘
Смотрели в огонь две половинки несостоявшегося счастья, и не было им пусто и одиноко вдвоём. У них были они. Два маленьких и любящих. В них было столько любви, что они могли придумать Новый год. И они его придумали, придумали для всего мира, и они обязательно придумали в нём главное - саму Любовь и обязательно Счастье. Не новое и не старое, а просто Счастье и просто Любовь.
Поэтому, если вы случайно встретите бродягу-пёсика, не забудьте согреть его и напоить чаем из сушёной морковки, а потом обнять его, обязательно обнять. Ведь это чьё-то счастье, ведь это чья-то любовь, это целый Новый год!
И они прижимались друг к дружке и ласково смотрели на пламя и глаза их светились. Светились тихо и мягко. И они были счастливы. В маленьком домике посреди леса поселилось маленькое счастье, очень маленькое и такое огромное┘
Вы спросите, почему они счастливы?
Потому что они любят. Они любят безгранично и бесконечно. Они любят несмотря ни на что и не зависимо не от чего. Они любят без условностей и условий. Они просто любят. Любят так, потому что иначе они просто не могут.
И огонь становится теплее и ярче.
И все в мире чувствуют это.
И все зажигаются, даже ёлки.
И все радуются.
И все улыбаются.
И все дарят друг другу тепло и заботу.
И все любят┘


 

Книга 3. Весна.

Не сомневайтесь в этом! Обязательно дождёмся! Я уже чувствую, где-то там, далеко в лесу, в крепко спящем под снегом огромном лесу, под тоннами снега шевелится. Шевелится незаметно и тихо, по-утреннему и заспано крошечная травинка. Она такая малюсенькая, что даже не понятно что она зелёная, но травинка просыпается, она набирает силы, росточек наливается, потому что она уже почувствовала эту мощь, эту удивительную мощь планеты Земля, удивительной голубой планеты. Травинка уже не может спать, она не может не расти, не может не лететь в это небо, не может не стремиться туда, она не может не радовать своей сочностью и зелёнью, она просто не может иначе... И, хмелея в этом упоении мощью земли, подаренном ей Весной, травинка начинает разворачиваться, выпрямлять плечи и поднимать свой изумрудный взгляд туда, где скоро сквозь тонны снега покажется Солнце. И почки на молодых побегах начинают набухать, тебе этого не видно, но ты ведь чувствуешь запах? Нет, не вдыхай воздух, вдыхай весну! Ты чувствуешь эту горчинку? Ты чувствуешь этот зелёный запах? Ты чувствуешь нежность пробуждения, чувствуешь как рождаются прожилочки на листиках - вот, вот появляется удивительно тонкая линия похожая на изгиб Её брови, она так же вздрагивает в своём удивлении и стремиться куда-то... Ты чувствуешь как заботливо этот суровый февральский ветер кружит вокруг деревьев и летит над землёй и над реками... Что он им шепчет, какие нежности и ласковости произносит этот большой, серый, лохматый и ободранный пёс зимних викингов, когда вылизывает будущие проталины?.. Когда проливает редкие сухие слёзы снега, когда завывает, взывая к любви?.. Ты чувствуешь как всё это родится, как оно взорвётся!, проснётся и будет петь, разливаясь звоном капели!, будет стремиться неудержимо в небо!, будет хохотать солнечными зайчиками!, будет цвести всё разом, щедро дурманя всех без разбора!, будет!!! Но тс-с, там в огромном лесу просыпаются травинки...


Глава про шляпу, которая потерялась в другой главе.

Зяба сидела и рассматривала фотокарточку. Она ела эскимо и думала, почему она ест эскимо и она ещё не эскимос. А если она эскимос, то почему до сих пор этого не знает. А если она не эскимос, то как она может есть эскимо и не быть эскимосом и не знать, что она эскимос и где все другие эскимосы┘
Тут к ней присоединился новоиспечённый эскимос Медвежонок.
-Привет! - сказал он, садясь на качели и поднимая Зябку в воздух. Фотография поползла к Медвежонку по качели.
-Я тебе говорила, что я фоту ту нашла?
-Нет. - Медвежонок разглядывал Зябу на снимке, отталкиваясь от земли.
- Она просто так возникла вдруг, сама нашлась! - удивлённо сообщила Зяба.
- Она наверное гулять ходила, - предположил Медвежонок.
- Наверное... - согласилась Зябка, не зная, что ещё можно предположить. - Только вот куда?
- К маминой шляпе видимо, - сообразил Медвежонок. - Шляпу так и не нашли?
- Нашли! - радостно сообщила Зяба, - Я тебе не говорила? Её где-то даже не знаю где нашли!
- Они точно вместе где-то бродили, - не переставал предполагать Медвежонок - Шляпа нашлась и фотографии стало скучно и она тоже нашлась.
- Как ты хорошо разбираешься в шляпах, - заметила Зябка.
- Не в шляпах, а в пропажах. У меня всегда так, если две вещи пропадут, а потом одна найдётся, значит жди вторую.
- Интересно, а если три вещи пропали?
- У-у-у... Это уже надолго...

Так качались на качелях два эскимоса и рассуждали о том, что делают разные вещи, когда пропадают и зачем они потом вдруг находятся. Эскимо закончилось, и они перестали быть эскимосами. И неэскимосы отправились домой, рассказывать про удивительные приключения маминой шляпы и фотографии. А дома их ждал сюрприз - целая вазочка мармеладок и очень интересный поиск понимания того, кто они, когда едят мармелад?

Посвящается маленькому медвежонку в валеночках и красном свитере до колен. Медвежонку с большой лимонной мармеладкой в лапке.



Первая неумелая весенняя оттепель. Такая долгожданная, такая выношенная ожиданьями┘ Такая громкая и немного странная в этом зимнем царстве белого снега, где все придворные замотаны шарфами и наряжены громоздкими шубами. Так ожидаема и неожиданна. Так врасплох запрудила улицы┘ И придворные в своих одеждах неуместных для её тепла, для её нежности ветров, розовеют щёками и лягушатами прыгают по снежным кочкам с островка на островок┘ Целый город лягушат весенних, по проспектам прыгают и по бульварам, прыгают легко и весело, не смущаясь┘ Потому что оттепель!

Глава случайная, которая получилась из-за нарисованной лошадки.


Великан Пухнастый посмотрел на рисунок Зябки и спросил:
- А зачем ты вдруг стала лошадкой?
- А я люблю сказку про Ёжика в тумане, - ответила Зяба, - он там лошадку звал..., помнишь?
- Мне тоже нравится этот мультик. Но меня больше прикалывает ёжик...
Пухнастый не понимал, как такая маленькая Зябка может стать лошадкой, но Зяба сказала:
- Тогда ты будешь Ёжиком, а я - Лошадкой!
Великан задумался, он ещё никогда не был ёжиком и переживал, получится у него или нет. Он очень хотел, чтобы у него получилось быть ёжиком. Он осторожно вспомнил:
- А там ещё медведь был. А ещё пёс. Он ёжика нюхал...
И опять задумался. Сидел и смотрел на траву и на маленькую Зябку. И Зябка задумалась, ей было жутко интересно, что же чувствуют ёжики, когда их псы нюхают и она спросила:
- А тебе было страшно, когда тебя нюхал пёс?
Она ждала, что Пухнастый скажет, что ему было очень страшно, и он очень боялся и Зябка даже сделала глаза большими заранее, но он ответил задумчиво:
- Когда нюхал, нет. - И добавил, что-то вспоминая, - Когда носом ткнул, тогда я, наверное, испугался...
- Знаешь, а мне бы было страшно, если бы я была ёжиком и меня кто-то нюхал, а ещё мне бы было щекотно...
Великан не услышал Зябу в своей задумчивости и продолжал:
- А вот псу было больно. Я же колючий.
Ему стало очень жалко пса и Зябке стало жалко пса и жалко Пухнастого, что тому жалко пса и она стала успокаивать его:
- Нет, ты совсем не колючий, у тебя иголочки мягкие и вообще ты очень пушистый ёжик.
Пухнастый представил себя пушистым ёжиком и ему стало подозрительно:
- Я какой-то странный ёжик...
И тут он вспомнил про медведя:
- А кто у нас медведь?
- А медведик у нас плюшевый, - сказала Зяба, демонстрируя своего плюшевого товарища.
Пухнастый внимательно посмотрел на игрушечного медведя, которого Зяба везде за собой таскала и спросил:
- Это чего, я к плюшевому медведю чай ходил пить?
- А что тут такого? - удивилась Зяба, она ведь сама ни раз ходила к медведю на чай, вкусный, между прочим, чай...
- Нет, я какой-то странный ёжик... - не унимался Пухнастый.
Он поднялся и пошёл по тропинке, а Зябка обеспокоено бегала вокруг огромного Пухнастого и, подпрыгивая (она боялась, что он так высоко её не услышит), убеждала его:
- Да нормальный ты ёжик! И медведь нормальный! И чай с малиной!..
Так они шли по лесу. Пушистый ёжик, плюшевый медведь и лошадка. Лошадка запыхалась, ёжик взял её и посадил себе на шею. Лошадке так понравилось на высоте, что она подняла медведя над собой, чтобы тот был ещё выше и чтобы у него тоже дух захватывало. И хотя Пухнастый по-прежнему думал, что, всё таки, странный этот я, который ёжик... Ему было хорошо быть странным ёжиком и гулять по лесу с лошадкой на голове. А Зяба, открыв рот, смотрела по сторонам и радовалась, что она-лошадка так высоко.

- Не говори, что тебя нет! Не смей!
- А я и не смею┘ Потому что я есть! Потому что я есть даже в зыбком тумане. Тёплом тумане апреля-месяца солоноватом на вкус. Хочешь, немножко с тобой погуляем? Просто побродим держась за руки по тихому скверу, как два маленьких бумажных кораблика по дорожкам с остатками снега┘


Глава про Солнечного человечка.

Посвящается тем, который озаряет мир своим светом.


Сидел Солнечный человечик у себя на балконе и смотрел вдаль. Вдали были горы. И Солнечному человечку так нравились они, и так хотелось рассказать всем об этой красоте, но у него не получалось. Он был косноязычен и совсем не умел говорить красиво. Человечик расстраивался и молчал.
Ему очень хотелось сказать другим Солнечным человечкам, своим друзьям, что он их любит и что любит очень сильно. Он и представить себе не мог, что способен так любить. Но не знал человечик как ему это высказать и выразить своим куцым языком┘
Иногда он подходил к подножью гор, где плескалось море. И так хотелось Солнечному человечку сказать морю, как оно красиво переливается, будто смеётся, на солнце, как оно радует своей синевой, звонкой и манящей, как восхищает своими штормами бушующими... Ему очень хотелось, выразить такое несметное количество чувств, но он только подходил и тихо говорил морю:
- Ты┘ Ты хорошее!.. Ты очень хорошее!
Солнечный человечек подолгу бродил по горам, по берегу моря, смотрел в небо┘ Он молча любовался. Он как ребёнок радовался каждому цветочку, каждому камушку┘

И не замечал этот маленький молчаливый волшебник, что умеет он рождать в небе звёзды и в море жемчуг из ничего, рисовать красивые облака и отправлять свои чувства светлые птичьими стаями к тем, кто ему дорог┘



Зяба и чемоданное настроение.

Один туманный товарищ Зябы собирался на юга. И у него было чемоданное настроение. Товарищ туманный, так как сказочное своё воплощение он ещё не создал, поэтому он просто товарищ, который вскоре укатит в сказочные края. Сказочные во всём. И может он там обретёт себя. Зябка сидела и приставала к нему, мешая собирать чемоданы:
- А сколько уже чемоданов с настроением?
- А вот в том чемодане у тебя какое настроение?
- А какое настроение у этого чемодана?
- А цвет чемодана меняется в зависимости от его настроения?
- А в зависимости от твоего?
- А если у чемодана не чемоданное настроение, то какое тогда?
- А почему у тебя чемоданное настроение, но ты не чемодан?
- А если бы у тебя не было чемодана и ты бы ехал без него, а, скажем, с торбой, то у тебя бы было торбочное настроение?
- А торбочное настроение круче чемоданного?
- А ещё наверное может быть сумчатое настроение! Оно как кенгуру! Это когда, наверное, в Австралию едешь!

Туманный товарищ участвовал в этой сказке лишь формально. Толи чемоданное настроение не способствовало, толи он уже весь на югах, а здесь только чемоданы.


Глава, в которой появляется Дык.

Не посвящается компьютерным играм.

В этом году Барбидокские доросли до такого почтенного возраста, когда пора идти учиться и они поступили в учебное заведение. В брошюре, принесённой Водяным, было одно учреждение - сказочная путяга┘ Его-то они и выбрали. Им название понравилось. Туда же поступил и Пухнастый, его приняли без экзаменов, потому что продолжала ходить легенда, что он людоед. Хотя, Зяба с Дюдюкой всех убеждали в обратном, они говорили, что про него просто так придумали, что он людоед, а на самом деле он совсем не людоед, он любит мандаринки и гулять в лесу. Им пока мало кто верил, но они не отчаивались, ведь они-то верили.
И вот начались занятия в путяге и все с портфельчиками пошли на лекции. В путяге Барбидокские познакомились с очень интересными личностями, но вот одна личность, а именно, зам кафедры доброведения, профессор Дык Нюкем, была очень колоритной.
Дык жил на самой окраине сказки, прямо на 94 километре киевского шоссе. На неделе читал лекции студикам (так он ласково называл своих учеников). В выходные он предавался любимому ничегонеделанию. Но это только казалось, что он ничегонеделает, а на самом деле он был очень занят важным и любимым делом. Дело в том, что Дык очень любил мечтать, он часто сидел и воображал себя бесстрашным воином, героем спасающим всех┘ Он придумывал небывалые миры и небывало страшных и сильных врагов и сражался там с ними и всегда побеждал! И вот вам всем кажется что он бездельничает, а на самом деле он отчаянно борется с противником, у него уже на исходе силы, но вот последний рывок и Дык победил! И такие сражения были для него постоянны, как и преподавание в путяге куда он отправлялся утром. Он вставал, говорил сам себе "Утро┘" и отправлялся учить добру.
Он часто разговаривал сам с собой, бывало, готовясь к лекциям и поглядывая в окошко, Дык периодически отмечал: "Светло┘" если было светло, а когда уже было темно, он говорил "Стемнело - вот и день прошёл┘" или "Смеркнулось┘", или ещё так мог сказать "Ну и ну, опять утро" или "Уже обед", или так ещё размышлял "Темно┘ А где-то светло. Забавно┘". Ещё очень любил погоду, он мог часами смотреть на падающий первый снег и думать вот так: "Снег сыпет┘ И тает┘ И опять сыпет┘ Вот ведь ему делать нечего".
И вот топая на работу и, сражаясь по дороге за мир в очередном придуманном мире, Дыку встретились сёстры и Пухнастый. Компания спорила о географии, Дык вспомнил, что сегодня у них контрольная. Великан говорил:
- А я вот чего подумал, какое количество людей с фамилией Лаптев можно считать морем Лаптевых?
Все задумались над таким важным вопросом и Зяба заявила:
- Я считаю, что все Лаптевы это моря!
Дюдюку понесло:
- Представь сколько морей!
- Ага! - вообразила с готовностью Зяба.
- К тому же и не только Лаптевы - моря. Есть ещё другие неоткрытые люди.
Их остановил Пухнастый:
- Море ведь не Лаптева, а Лаптевых. Значит один Лаптев это ещё не море.
Барбидокские не могли не согласиться с его доводом, но ведь так не интересно и Дю сказала:
- Нет, в том то и вся соль, что Лаптевых море может быть море одного! - её так увлекло и она не могла становиться, - или один может быть морем! - тут она растерялась потому что запуталась - или┘ наверное┘ но он к себе на "вы" только┘
- Ой, не могу! Ой, хи-хи┘ - веселилась Зябка, - море Латевых к себе только на "вы" и ко всем Лаптевым тоже, хи-хи┘
Пухнастый в отличие от неё был очень серьёзен, он уточнил у Дюдюки:
- Ты считаешь, это нормально, если человек ходит и говорит "Я - Лаптевы"?
Зяба забавлялась:
- Я считаю, что вы слишком много думаете о географии и о Лаптевых, хи-хи.

Дык шёл и слушал их и ему фантазировалось, что где-то там в море Лаптевых, попали в шторм все Лаптевы разом и все они ждут, когда их спасёт он Дык Нюкем. И он спешил к ним на вертолёте и спасал их именно в тот момент, когда корабль уже начинал тонуть┘ Да, по-другому Дык спасать не мог, если спасать заранее, то нет динамики┘
Но вы не думайте, что Дык был циником, нет, совсем наоборот, для него такие спасения были яркими картинами проявления добра в самый подходящий момент, ведь надо чтобы напереживались, поборолись, натерпелись, а потом раз!, и спаслись┘ Он находил свои фантазии очень гуманными и его роль в фантазиях ему нравилась┘ Вот такая была у него слабость, у этого сильного и мужественного Дыка.


 

Книга 4. Самое длинное в мире Лето.


На дорожке перед Ёжиком лежал шар. Большой и чёрный. Шарик мутно сиял. Ежик осторожно подошёл, посмотрел и увидел своё отражение. Он понюхал шарик и улыбнулся, это был тот вкусный чёрный шарик с вареньем внутри, которое так любил Ёжик. Обычно варенье находится в баночках, а тут оно было внутри шарика, это было намного интереснее, чем баночки и загадочнее, поскольку совершенно не ясно, как варенье попадало в шарики. Если посмотреть на солнце через шарик с вареньем, то варенье внутри очень красиво засветится. Он осторожно взял шарик в лапки, он оказался тёплым, видно давно лежал на дорожке и нагрелся от солнца. Ёжик облизнулся, подумав, как ему повезло, что его находку никто не заметил и не съел. Отойдя в сторонку и сев под лопушком, Ёжик принялся разглядывать своё лакомство.
- Интересно, - думал Ёжик, - а как это называется?
Отполированная поверхность туманилась как в облачке и блестела в тех местах, где Ёжик прикасался лапками. У шарика был смешной хвостик и Ёжик иногда поднимал шарик за хвостик и крутил, любуясь им и восхищаясь, как же много удивительного и приятного есть в мире!
Вот, например, случайные ягодки чёрной смородины┘


Просто Глава, про Луну.

                        Посвящается плюшевому медведю и всем шишникам.

Дюдюке не спалось. Она сидела на кровати и разглядывала темноту. Где-то в темноте посапывала Зяба. Сладко так посапывала. И Дюдюке стало интересно, где же именно в этой темноте сопит Зяба. Спрыгнув на пол, она стала водить руками в темноте, передвигаясь мелкими шажками на звук сопения.
- А-а-а!- закричал кто-то похожий на Зябу.
- А-а-а!- вторила Дюдюка. Но тут её "А!" прервалось "летающей" подушкой. Потом ещё одной. И ещё┘ У Зябы было много подушек. Вдогонку всему полетел плюшевый медведь.
После всего произошедшего спать уже не хотелось и Зяба с Дюдюкой решили пойти в лес за грибами. Они взяли фонарик, корзину и плюшевого медведя для охраны. Шли по дорожке и горланили песню. Грибы, как ни странно, не попадались. А ведь очень неинтересно собирать грибы, когда их нет, гораздо интересней собирать то, чего много - шишки, например. Набрав целую корзину шишек, они довольные пошли домой. Но тут, дорогу им преградила лужа из вчерашнего дождика. Вообще-то лужа была и на пути в лес, но в ней тогда не было Луны.
- Смотри, Луна,- сказала Зяба.
- Ага, настоящая┘- прошептала Дюдюка.
Они долго смотрели на отражение Луны и тут Зяба шагнула в лужу.
- Ты что?! - закричала Дюдюка и вытащила недоумевающую Зябу из лужи.- Она же настоящая! Без скафандров нельзя - космос!
Но скафандров у них не было, и их решили придумать из лопухов.
Первой в открытый космос-лужу пошла Дюдюка с очень мужественным видом. А Зяба с очень переживательным видом ждала на берегу. Дойдя до Луны, Дюдюка остановилась и обернулась.
- Земля. Земля. Я Луна. Как слышно? Приём.
- Луна. Я Земля. Слышу тебя хорошо. Как себя чувствуешь? Приём.
Космонавт в лопухах немного помолчал, а потом выдал:
- Мокро┘
- Ах!- всплеснула руками Зяба-космодром, - у тебя же, как это, разгерметизация скафандра! Скорее на Землю! - Зяба кинулась спасать Дюдюку, а та, хлюпая лопухами по воде - на другой берег лужи.
- О-ой,- сказала Зяба на берегу, - я так за тебя переживала!
-А я-то как!..- протянула Дюдюка, стягивая с головы шлем-лопух, и добавила, показывая на лужу,- и она тоже переживала. От их космических путешествий лужа пошла волнами, и волны разбрасывали кусочки отражающейся луны.
- Больше никаких путешествий, - подытожила Дюдюка. И взяв корзинку с шишками, в которой спал защитник-медведь, они пошли домой.
Зимой они будут щедро угощать всех желающих (если такие найдутся!) маринованными шишками с Луны, а пока┘
А пока они устали и спят. Но с тех пор Дюдюка решила больше никогда не выяснять что-либо в темноте, а Зяба повесила на кровать табличку с надписью "Не будите сопящих Зябок!"

Трава будет большой пребольшой. Высокой, зелёной и сочной. А ты, будешь маленьким корабликом. И когда уйдёшь в глубину луга, и трава станет слишком большой, то ты полетишь над ней. Над самыми верхушками травинок. И они будут щекотать тебе брюшко и ты будешь кружить, похихикивая над зелёным морем┘


Глава 5, про то, как Зяба мечтала о раках.

Этим утром голова Зябы была занята очень важным делом - она думала. И думала она над очень важной темой: "О чём бы ей - Зябе - помечтать?" Но ничего не придумывалось, хотя Зяба думала и сидя на пеньке, потом она встала на него (чтоб лучше думалось), а потом ещё несколько раз подпрыгнула - всё безрезультатно.
А по дорожке шёл Суслик с очень деловым видом и воображал из себя не весть что. Он вообще много воображал, но в этот раз, по мнению Зябы, он переусердствовал. И Зябе стало так обидно, что Суслик сейчас подойдёт и так свысока просит: "Ну и чем ты тут, Зяба, занимаешься?", а ей придётся ответить: "Ничем", что, когда Суслик подошёл и спросил, она гордо заявила:
- Мечтаю!
Суслик очень удивился и поинтересовался: - о чём?
И Зяба выпалила первое, что пришло в голову, - о раках! Суслик ещё сильнее удивился: он же и представить себе не мог, что Зяба может мечтать, да ещё и о раках! Ведь он - Суслик - никогда раньше не мечтал о раках и тут, на тебе, кто-то его опередил. А Суслик, так уж получилось, всегда хотел быть первым.
Он полюбопытствовал, - А как ты о них мечтаешь?
- Вот так! - сказала Зяба и начала гримасничать, думая при этом, как бы она мечтала о раках, если бы она о них мечтала. Она растягивала свою улыбочку, жмурясь как от солнца, облизывалась и, пожимая плечиками, сладко вздыхала. Она так расстаралась, что ей самой понравилось и решила Зяба всерьёз мечтать о раках. И как только решила, Суслик сказал:
- А я тоже хочу мечтать о раках!
У Зябы аж глаза повылазили, она вскочила на пенёк и принялась яростно прыгать и размахивать руками, стараясь разогнать мечту Суслика о раках.
- Это моя мечта! - кричала она, - я её уже мечтаю! Это не по честному!
- Почему?
- Да потому, что все раки уже мои, и я тебе их не отдам! Это мои раки!
- А я буду мечтать о других раках, - не унимался Суслик.
- Нет! Они все мои!
Суслик понял, что раков ему не видать и расстроенный сел на траву. А Зяба всё прыгала и махала, но тут, в прыжке, подумала о том, что уже запыхалась, да и вообще, чего это она тут распрыгалась, и плюхнулась на пенёк. Когда отдышалась и поняла, что Суслик больше не посягает на её раков, ей как-то жалко стало его, но раками делиться она не хотела ни за что на свете, и придумала вот что.
- Суслик, - сказала она, - а давай я буду мечтать о раках, а ты - о пиве и вместе у нас очень вкусно получиться!
- Сама мечтай о своём пиве, - пробубнил надувшийся Суслик.
- Ты что, Суслик! Как я одна могу мечтать и о раках и о пиве? Это невозможно! Чтоб начать мечтать о пиве, надо перестать мечтать о раках, а этого сделать я ну никак не могу. Я уже так размечталась┘
Суслик подумал-подумал и ему стало приятно, что без него у Зябки не будет мечты о пиве и он согласился.
Мечты, конечно же, не воплотились, но это ведь совсем не главное.

Посвящается ракам, которых не было.


Глава про латиноамериканские танцы или кем были ваши предки.
Посвящается индейцам.

Зяба, потягиваясь, вышла на крылечко. Светило утреннее солнышко и ничто не предвещало беды. Но тут она увидела Дюдюку и замерла. Та, забравшись на стол в беседке, дёргалась как в разные стороны и бумчала себе под нос что-то вроде "раз-два - ча-ча-ча, три-четыре - ча-ча-ча┘".
Зяба с опаской подошла к ней и неуверенно спросила: - Ты чего?..
- Я? - обрадовалась Дюдюка тому, что кто-то ею заинтересовался, - танцую! Ты что не видишь?
- Н-е-т┘ - протянула Зяба, но Дюдюка не ждала ответа на свой вопрос, она упивалась танцем.
Так прошло несколько часов и Зябу такое поведение Дюдюки начало беспокоить всерьёз. Она ходила вокруг беседки и уговаривала Дю:
- Ну, Дюдюченька! Ну, хорошая! Ну, перестань, пожалуйста! Я тебя очень прошу!
Наконец это нытьё надоело Дюдюке и она, спрыгнув со стола, сказала:
- Ладно, пошли!
И они пошли. И когда Зябке показалось, что уже можно, она спросила: - а куда мы идём?
- Как куда? - удивилась Дюдюка, - конечно же, искать страуса!
Тут Зяба перестала идти: - к-к-какого с-с-трауса?.. - спросила она, - зачем страуса?
- Как зачем, глупая? - начинала негодовать Дюдюка, - А в чём мы, по-твоему, должны выступать?
Зяба открыла рот и села, а Дюдюка принялась объяснять:
- Вот представь: большой дворец, везде разноцветные огоньки, куча народу - все такие красивые, элегантные, важные┘  Звучит музыка и начинается конкурс, например, мировое первенство по бальным танцам - Дюдюка сказала это таким представительным голосом, что у Зябы загорелись глаза и она представила┘  Дюдюка продолжала:
- И тут, в номинации "Латиноамериканские танцы" выходим МЫ! Та-та-та-та! И мы такие красивые! Такие шикарные! В платьях из страусиных пёрышек. Все смотрят только на нас и глаз не могут отвести!
Зябе так захотелось, чтоб это было не понарошку! Она подошла к Дюдюке и встала рядом, и вместе они, кружась по дорожке, с усердием принялись разыгрывать колоссальное действо:
- Вот мы танцуем ча-ча-ча! - комментировали они, - Вот рок-н рол! А потом ещё что-нибудь им станцуем! И выиграем главный приз! - кричала Дю,
- Выиграем! - подтверждала Зяба, - А интересно, какой?! - вдруг остановилась она.
- Большой! - пообещала Дюдюка, - нам подарят большую кастрюлю!
- Почему кастрюлю?┘ - попросила Зяба.
- Потому что там всем дарят большие кастрюли!
-       А-а┘
-       Теперь ты поняла для чего нам страус? - спросила Дю.
-       Ага, чтоб выиграть кастрюлю!
Страуса они проискали до вечера, но нашли только соседского петуха и тот, после долгих уговоров и погонь "согласился" одолжить им своё хвостовое, зелёное перо. Дюдюка торжественно воткнула добычу себе в голову и стала похожа на индейца, но это уже другая история. А эта заканчивается на мостике через речку, где сидят Барбидокские и утешают друг друга. (Ну, не могли же они, на самом деле, придти на конкурс без костюмов и этим всех разочаровать?) И одна Барбидокская обещает другой (той, что с пером в голове), что обязательно подарит ей большую кастрюлю.


Глава 37, про ботаников, полная цветов и латыни.


Посвящается главному ботанику не этой сказки Тиграстову.

Дюдюка седела не берегу и ковыряла палочкой в песке. Настроение у неё было не очень, потому что она забыла как имя-отчество Тиграстова. Хотя оно ей и ни к чему, Тиграстов был занят в своей сказке, но как-то не по-людски забывать имена.
Зяба в это время гуляла и всё вокруг разглядывала. И тут она увидела Цветочек!
- О-ой┘ - тихо сказала Зябка и сложила ладошки.
Не то чтобы она до этого цветов не видала, наоборот, у них у дома даже клумба была, но это был необычный цветок, он был живой.
Цветочек заметил, что его заметили, поправил лепесточки и сказал:
- Приветули!
- О-ой┘ - поздоровалась Зяба и села на землю, открыв рот.
- Ты кто? - спросил с любопытством Цветочек.
- Барбидокская. - ответила Зяба, - А ты?
- А я Цветочек! - ответил Цветочек и улыбнулся.
- Да я вижу, что ты Цветочек┘ - Зяба ничего не понимала┘ - Подожди, никуда не уходи┘ - сказала она и помчалась на берег. Она схватила там Дюдюку и потащила к Цветочку.
- Смотри! - Зябка указала в Цветочек пальцем, - оно разговаривает!
Они уставились на Цветочек, а тот смотрел то на одну, то на другую и смущался, потом он протянул листик Дю и представился:
- Цветочек, приятно познакомиться!
-Угу - Дюдюке тоже было приятно, но непонятно.
Молчание затягивалось, Цветочку было неловко. Дюдюка спросила:
- Зябка, ты чего-нибудь понимаешь?
- Нет, а ты?
Всё опять замолчали.
- А, может, ты понимаешь? - спросили они хором у Цветочка.
Цветочек не знал, что он должен понимать и только помотал соцветиями. Барбидокские стояли, думали и тут Дюдюка догадалась:
- А-а, тебя, наверное, из соседней сказки занесло ветром┘
Цветочек только пожимал стебельками и улыбался:
- Наверно┘
Совершенно неизвестно откуда его занесло и чем, но объяснение было необходимо, даже если оно понарошку, потому что с ним как-то легче.
- Слушай, а пошли с нами сегодня вечером к Гному, у него пиво свежее!
- Ну, пошли! - Цветочек был очень рад, он был рад Барбидокским и рад, что его сегодня польют пивом.
И всё было бы просто замечательно, но Зяба с Дюдюкай не знали, как представить Цветочка Гному, Гном посмеётся и скажет "Вы бы ещё дерево какое-нибудь приволокли┘". А приволочь дерево Барбидокские не могли, у них бы сил не хватило. И они стали пытать Цветочка, как же его зовут. Цветочек не знал и очень переживал из-за этого.
- Может я репейник? - в надежде спрашивал он, - Или я кактус?..
В общем, по дороге домой они так и не определили, а дома достали большую-пребольшую книгу о сказочных растениях, и Дюдюка сказала:
- А давайте играть в ботаников!
И они начали играть, Барбидокские изображали юных ботаников, Забка взяла лупу, а Дюдюка линейку, а Цветочек изображал объект ботанического исследования.
- По-моему это новогвинейский гибрид┘ - с умным видом предположила Дю.
- Нет, по-моему, он -- обычное домашнее луковичное┘ - с разочарованием добавляла Зяба.
Время летело, а они всё не могли разобраться, толи он аспарагус, толи симплокарпус. А может циссус. Или эсхинантус. Филодендрон, колеус, ахименес, узамбарская фиалка, гипестес, плектрантус-маргинатус, шведский плющ, стефанотис, пальма финиковая канарская, эпипремнум, комнатный перец, кротон, сингониум-инфраред или просто фикус.
Цветочек был похож на всё сразу, но не на что целиком. Дюдюка сидела и пересчитывала деления на линейке, а Зябка разглядывала под лупой царапину на своей коленке - игра в ботаников всем надоела.
- А пошлите просто так? - нерешительно осенило Зябку.
И они пошли к Гному все вместе просто так. И Гному оказалось всё равно, как кого зовут. Они собрали консилиум и решили, что Цветочек - это просто Цветочек.
А Дюдюка в конце главы вспомнила, что у Тиграстова нет имени и отчества, но зато он человек хороший.

Начало главы-ностальгии о лете┘

На одном плече Пухнастого сидела Зяба, а на другом Дюдюка. Они шли купаться и Барбидокские в предвкушении делали вид, что они уже плавают. Они крутились и вертелись на этой горе - Пухнастом - и, перебивая друг друга, сообщали:
- Смотри, а я кролем!
- А я брасом!
И тут Дюдюка наклонилась сверху и заглянула в глаза Пухнастому:
- А в морской бой мы будем играть?
- Нет, - улыбнулся Пухнастый, Дюдюка была очень смешной, когда висела вниз головой, - мы будем играть в морской мир!
Дюдюкины глазки хитро заблестели, она ещё никогда не играла в морской мир, но игра ей эта уже нравилась и она поплыла дальше.

Посвящается продолжению главы, которое будет летом!


Глава про порох, пирожки и библиотеку.

Шмондера нельзя перепридумать!

Мудрёнкина сидела на скамеечке в центральном парке и протирала очки белым платочком. Да, она носила очки, но зрение у неё было нормальное. Она туда простые стёкла вставила. Думала, что так она ещё умнее выглядит. Окружающим говорила, что у неё от чтения книг зрение ухудшилось.
Рядом на карусели шумела детвора, но она считала себя взрослой и по этому ни с кем не дурачилась и не кувыркалась. Если только в глубине души. Где-то так глубоко, что она и сама этого не замечала.
Она закончила протирать очки, одела их и поправила на переносице. Мудрёнкина просто выпендривалась.
Она очень хотела быть знаменитой, не важно даже в чём, лишь бы быть в центре внимания. Но пока она поселилась над библиотекой, отдала документы в путягу и устроилась туда же лаборанткой.
Помог ей найти квартирку Шмондер. Ооо! Шмондер - это важная личность. Он председатель домкома. Он там председательствует и книжки всякие нудные агитирует читать.
Комната у неё, конечно, была чистая. Комнату украшала аккуратная "куча" научных книг по математике и все они стояли по росту и по цвету. Математику она любила и считала её очень полезной наукой. Полезной её считала потому, что она в ней разбиралась.
А ещё она маски из помидоров делала, потому что это полезно. Она вообще делала только то, что полезно, ну если не считать тех пирожков, что она ела в парке культуры.
Карусели кружились и заливистый хохот волновал воздух┘
"Не больно то и надо чтобы меня неучи любили. Учителя любят и мне этого хватает. Вот когда стану знаменитой, то меня будут любить все!".
Мудрёнкина только приехала в сказку и ещё никого не знала, кроме Шмондера, и она никак не думала, что в самый первый свой день пребывания в этой сказке, будет есть эти совсем не полезные пирожки, а всё из-за того пороха.
Она не знала что это порох, думала, что это молотый перец и поперчила суп, готовящийся на газовой плите. Нет, она не повариха. Не важный она повар, раз порох с перцем перепутала┘
Мудрёнкина сидела на полу в кухне и в супе и ругала тех бандитов, которые жили здесь до неё. Одно радовало, её никто не видел в таком супном положении.
Убрав всё, она пошла в кулинарию за пирожками.
Мудрёнкина сидела на скамеечке в парке культуры и давилась пирожками и была у неё мечта, и она потихоньку к ней шла.
А взорвавшийся суп был харчо.


Глава гармональная (от слова гармония).

Посвящается неизвестным дарителям коробок ассорти.

В сказке утром, когда не то заканчивалась, не то начиналась эта история, стояла замечательная летняя пора: всё зеленело, вокруг пели птички и стрекотали кузнечики, сёстры Барбидокские сидели в беседке около своего домика и попивали чаёк. На круглом столике стояла коробка ассорти. Они смотрели на неё как на чудо:
- Вот чего я так сильно хотела! - сказала Зяба.
- Агааа┘ - подтвердила Дюка. - именно вот таких конфет!
Они стали открывать коробку. Глазки блестели и обе Барбидокские улыбались:
- Мммммм - как пахнут! - вдыхала Зяба.
- Мням-ням┘ - предвкушала Дюдюка.
И вот этот волшебный миг, когда царство шоколадного волшебства впускает в свои владения - коробка медленно и очень торжественно и обязательно во вздохе восхищения открывается.
Всё звенело, вокруг пели птички и стрекотали кузнечики┘
А в это время┘ Мудрёнкина полёживала на диванчике. Она задрала футболку и поставила на голый живот большую коробку ассорти. На коробке были обещаны конфеты со сливочной, трюфельной и желейной начинками. Мудрёнкина целенаправленно надкусывала каждую в поисках трюфельной начинки. Но все были сливочными и желейными, но Мудрёнкина и не думала расстраиваться по этому поводу, конфеты всё равно были вкусные и поиски начинки приятными. Тем более что её никто не видел!
А в это время┘ Водяной сидел в больших зрелых камышах в своём кресле-качалке. В болоте было сыро и поэтому он замотался в свой клетчатый плед его любимого зелёного цвета. На кочке стояла аккуратная статуэтка бутыли коньяка и коробочка ассорти. Лягушата прыгали вокруг, толкались, дразнились и пытались заглянуть под крышку. Водяной разглядывал ножки коньяка на бокале. Он находил в этом занятии немало удовольствия. В камышах было сумрачно. Коньяк поблёскивал. Лягушата возились┘
- Хорошо┘ - сказал сам себе Водяной и потянулся к коробке.

***
А началось всё самым ранним утром, когда Дюдюка бежала, она этим утром что-то очень спешила. Пробегая по мостику, она увидела Водяного, который грустно сидел на кочке, замотанный в плед и разговаривал о чём-то с лягушатами.
- Как твоё здоровье? - Спросила Дю.
- Хмм... Моё что? - Не понял Водяной.
- Состояние. - Быстренько поправилась она, пока он ничего не понял.
- Неважное. - Честно признался Водяной, - Температура 38 и ещё 7. - сообщил он, покосившись на большой градусник. - Сижу, болею. - Вздохнул он. - Даже плед не помогает.
Дюдюка сочувственно смотрела на него и очень хотела хоть как-то ему помочь:
- А ты подушку одень как треуголку наполеоновскую!
Водяной задумался и почесал надбровные дуги маленькому лягушонка. Ему не хотелось обижать Дю и была приятна её забота:
- Мне подушка не всегда помогает. Но я обязательно попробую. Попробую.
Дюдюка понеслась дальше, но продолжала думать о Водяном, ей очень хотелось сделать ему что-нибудь очень приятное┘
Она от чего-то спешила. Пробегая мимо библиотеки, заметила Мудрёнкину, та сидела и зубрила┘
"Нет, всё должно быть по-другому" - подумала Дю┘ Она остановилась, - "Решительно, всё должно быть иначе!" - воскликнула она.
И тут её позвала Зяба┘

***
Барбидокские уже съели полкоробки. Они сидели в беседке, сидели довольные, а вокруг витал шоколадный дух. Зябе показалось, что они две большие жабы. Жабы толстые и довольные. Довольные до такой степени, что аж надуваются и становятся такими важными-преважными.
Они сидели и рассуждали о любви. Всё располагало именно к этому.
- А ты любишь быть толстой? - Спросила толстая Дюдюка, толстую Зябку.

Никто в сказке потом не поймёт, что случилось с Мудрёнкиной┘ Как только она доест коробку она станет сама не своя, её никто не узнает. А она всего-навсего, наестся шоколада, она просто влюбится по уши. Влюбится так, как может влюбиться только Мудрёнкина┘ А когда Мудрёнкины влюбляются они перестают быть Мудрёнкиными.

***
Неизвестно, отчего Мудрёнкины влюбляются┘
Неизвестно, почему трюфельные начинки оказываются в других коробках.
Неизвестно, отчего наполеоновские подушки помогают от простуды.
Зато двум толстым и довольным жабам это известно наверняка. Это всё гормоны счастья в шоколаде.


Глава про то, что даже самые несладкие арбузы в хорошей компании становятся сладкими.

Посвящается трёхлитровой банке арбузного сока.

Мурд с Сырком ели арбуз. Арбуз был не сладким. Зяба такие арбузы не любила и вообще не понимала их предназначения.
Мурд пытался уговорить Зябу поесть арбуза, но та ни в какую не соглашалась. Есть не сладкие арбузы это кощунство.
- А почему, интересно, арбузы бывают сладкими, а бывают - нет? - подумал вслух Сырок.
- Вся сладость заключается в соке! - со знающим видом сказала Зяба.
Сырок и Мурд посмотрели на неё очень подозрительно┘
- Что не верите?! - удивилась Зяба. - Ну, вот смотрите, арбуз состоит из сока и клетчатки. Клетчатка совсем безвкусная, а сок сладкий!
- А разве бывает арбузный сок? - поинтересовался Мурд.
- Конечно бывает! - возмутилась Зяба. - Вот когда ешь сразу половину арбуза ложкой, то собирается сок, значит он бывает!
- Это просто водичка. - сказал Сырок, откусывая большой кусок несладкого арбуза.
- Нет, это сок и он сладкий! - несоглашалась Зяба.
- А почему его тогда в магазине не продают? - спросил Мурд.
Зяба не знала почему арбузный сок не продаётся в магазине, но, наверное, это чей-нибудь недочёт и вот-вот его исправят, возможно, сама Зяба исправит, и арбузный сок появится в продаже.
Зяба задумалась. Она пошла и купила себе несколько арбузов и стала выжимать из них сок. Насобирала соку целую банку. И потащила её на пляж, где Мурд и Сырок уже догрызали свой несладкий арбуз. Когда они увидели Зябу с трёхлитровой банкой арбузного сока, они чуть не упали!
- Ну, ты даёшь, Зяба! - хохотал Мурд.
- Во учудила! - держался за живот Сырок.
- Вот, держите сок! - сказала Зяба подкатывая к ним банку (нести уже не было сил).
- Давай-давай, - поддержал её Мурд, - сейчас напьёмся арбузного сока!
Мурд отхлебнул из банки:
- Ммммм┘ Как вкусно!!! А ты сома-то пробовала?
Зяба помотала головой.
- И я хочу! - отнял у него банку Сырок, - даааааа, вкуснотища какая!
Мурд и Сырок были в восторге, они выпили уже две трети банки и не собирались останавливаться.
И тут Зяба почуяла неладное, она после долгой возни, отобрала у них банку и хлебнула своего соку┘
Он был не сладким. Зяба в полной тишине громко сглотнула его и уставилась на друзей. Они уставились на неё. И тут Зяба захохотала, она представила себя со стороны, с этой банкой сока, с этими арбузами, которые она давила, этих двух весёлых человечков, которые упивались водичкой от арбузов и готовы были выпить всю банку ради её веры в существование арбузного сока. Они валялись по пляжу и ухохатывались┘
Уставшие от хохота сидели Мурд, Сырок и Зяба и допивали несуществующий сок.
- Ну почему он не сладкий? - никак не унималась Зяба, - почему же арбузы сладкие, а сок арбуза не сладкий?
- Да нет, Зяба, тебе просто попались несладкие арбузы, - объяснял ей Сырок, - Мы с тобой завтра сходим, выберем самые сладкие и навыжимаем ещё баночку-другую┘

Смех-смехом, но так до сих пор и осталась неразгаданной тайна об арбузном соке┘

Глава о том, что Солнышко любит всех.

Маленький слепой зверёк в узкой норке. В норке-лабиринте, полной неожиданных поворотов, резких обрывов, крутых подъёмов, извилистых коридоров, горьких тупиков, мещанских погребков и кладовочек. Живёт слепой зверёк в земле, роет свои тоннели, вредительствует, отгрызая кусочки сахарной свёклы. Запасает в своих кладовочках ту свёклу и ядрёную жёлтую репу, и мало что хорошего слышит в свой адрес маленький шахтёр. Всё роет, роет...
Иногда, ночами, когда все засыпают, когда в канавах затихают квакушки и поздние птицы в роще, и звенящие стайки комариков. Тогда звёзды начинают кружиться на носочках, молча вальсировать в отполированном тёмном небе. Этот некрасивый слепой зверёк выползает из своего подземелья. Он нюхает ночную тишину вытянутым носом и чувствует, что звёзды начали танцевать. И он забывает про своё подземелье в лабиринтах, он забывает, что он крот, он забывает, что он слеп. Крот любуется звёздами и сам становится маленькой звёздочкой. Очень маленькой и неуклюжей, но звёздочкой...
Если вы обнаружите поблизости сутра свежий вулканчик взрыхлённой земли, знайте, что сегодня ночью было чудо - все звёзды танцевали только для маленького слепого зверька и он ими любовался! Зверёк видел мириады звёзд, которые солнечными бабочками хороводили вокруг него.
Солнечные бабочки хороводили вокруг и там за рекой поднималось солнце. Оно было самой большой бабочкой, которую он видел. Самой большой и самой радостной! Она так грела, она так ласково прижималась своим лучиком к его щеке! И так было щекотно. И бабочка мурлыкала в небе, рассыпая солнечную пыльцу. Крот смотрел на солнце и его маленькие ушки светились алым. И на носу выскакивали веснушки. И бабочки, разноцветные бабочки порхали вокруг. И он не мог насмотреться, он задирал голову и смотрел, пока не терял равновесия и не падал на мягкую траву. Тогда он ложился, простерал лапки, как будто собирался обнять небо полное бабочек и так лежал долго-долго и улыбался...
Это Солнышко его так любило! Солнышко всех так любит!


О чём рассказывают морские камушки.

Посвящается всем обитателям морским, особенно маленькому доброму крабику.

По небу плыли облака. Небо отражалось в море. Небо и море отражалось в глазах Сырка. Сырок нырял за рапанами. Он любил нырять, опускаясь под воду, как в удивительный мир. В удивительный мир, который разрешал побыть ему гостем и полюбоваться своими красотами. Сырок уплывал далеко от берега, оставаясь наедине с морем. Плавал под водой с рыбами и медузами, играл в прятки с маленькими морскими коньками в водорослях. Они так смешно махали ему своими крылышками. Сырок ходил по дну вместе с крабами, бочком. И крабикам было очень весело с ним ходить. Они сбегались кучками посмотреть на Сырка и всегда ждали, когда он снова приплывёт и погуляет с ними. А Сырок доставал маленьких рапанов, которые любопытно высовывали свои щупальца и больших, уже окаменевших и поросших водорослями, выносил их из моря показать своим друзьям, он хотел поделиться с ними тем, что дарило ему море:
- Смотрите, какие красивые! - восхищался Сырок и восхищались его друзья.
А потом он плыл обратно и возвращал рапаны на место, домой, в море┘
На пляже рядышком отдыхали люди. Люди попросили Сырка поймать им рапана. Сырок с радостью согласился, ему так нравилось, когда люди любили море. Он принёс им двух больших рапанов в ребристых завивающихся раковинах. А люди вытравили рапанов солью и унесли пустые их домики-ракушки с собой.
Сырок стоял и смотрел в море, чувствуя себя предателем. Если бы он знал, что люди так поступят с рапанами, то никогда не доставал раковины. Он смотрел в море и просил у моря прощения┘

Зяба и Мурд встретили Сырка на берегу грустного. Сырок не рассказал им о рапанах, не захотел огорчать их. Мурд позвал всех играть с фантазией на камушках. Они втроём стали брать камушки и говорить друг другу, что на этих камнях видят. Там были фантастические дали, и большие красивые дворцы лунными ночами. Мордочки щенят и огромных птиц┘ Морские камушки дарили им миры и каждый, находя ключик к миру, звал с собой остальных. Полетать. Помечтать. И Сырку было хорошо с друзьями, но он всё равно грустил┘
- Вот на камушке два бизона, будто нарисованных на скале аборигенами, которые только учатся рисовать┘ - показала Зяба Мурду и Сырку.
- Вот этого справа, кривоногого я нарисовал, - уточнил Мурд, разглядывая камень.
Сырок взял камушек посмотрел на бизонов, помолчал. Потом взял обычный серо-синий гладкий камень без рисунка и сказал:
- А на моём камушке Люди. И они отпускают рапанов в море!
Зяба взяла камень посмотрела на совершенно ровную поверхность и, отдавая камень Мурду, сказала:
- Они и крабов отпускают┘
Мурд посмотрел:
- И медуз не оставляют высыхать на берегу┘
И он забросил камень далеко в воду, как рапана.

Они долго плавали┘
А потом выползли на берег и лёгли, раскинув руки, обнимая берег, обнимая морские камушки, обнимая море. Море ласково гладило им спины. Оно простило. Потому что пока они плавали, в море отпустили всех рапанов. Отпустили, потому что Сырок очень хотел, чтобы рапаны жили в море, чтобы у них были красивые домики, которыми он будет любоваться, и плавать среди них┘

По небу плыли облака. Небо отражалось в море. А на камнях морских люди отпускали в море рапанов. И рапаны жили в своих домиках. И море украшало ракушки. И море пело домикам песни. И пело море человечкам лежащим на берегу. И говорило море "спасибо!" загорелому мальчишке и осыпало его жемчугом брызг своих┘ И любило море этого мальчишку, как своего маленького крабика┘


Продолжение главы-ностальгии о лете. Или игра в Морской мир.

Посвящается морю, всем солнечным зайчикам и бесконечности этой главы.

- Зяба, пошли купаться! - позвал её Сырок.
Вода была тёплой, в ней плавали солнечные зайчики. Зябе тоже хотелось плавать, но она боялась больших волн, но признаться стеснялась. Сырок знал, что она боится волн, но совсем не собирался над ней смеяться, он подбежал, подхватил Зябу на руки и потащил в море. Море засмеялось и окунуло их. А Зяба как увидела следующую волну, так сразу принялась в радостной истерике карабкаться на голову Сырку, что бы волна её не накрыла. Ей на самом деле было весело, она находила что-то увлекательное в этом удирании от волн, это была игра, игра в морской мир. И чем выше на голову Сырку забиралась Зяба, тем ниже приседал Сырок, так что избежать наката волны не удавалось, и когда волна шла дальше, они радостно смеялись! В морской мир невозможно играть не смеясь! Сырок подбрасывал Зябу вверх и та с визгами плюхалась в воду и выныривала, нахлебавшись воды, вопя что-то радостное и с бешеным восторгом в глазах! Опять карабкалась на Сырка, а он снова подкидывал её в небо и Зяба вопила, смеша всех береговых чаек и плюхалась в ласковое море┘
А потом Сырок катал Зябу по морю как Большая Черепаха. Зяба чувствовала себя то Львёнком, то маленьким корабликом, который стремительно рассекает синюю воду и стремиться туда в открытое море, к огромным красивым китам┘
Вокруг плавали разноцветные медузы и Зяба взвизгивала от каждого соприкосновения с ними.
- А давай я тебя как маленькую! - предложил Сырок.
- Давай!
Сырок взял её на руки и стал кружить в воде, а Зяба брызгалась и разлетались в стороны миллионы солёных капелек и на каждой капельке катались как маленькие, солнечные зайчики┘
- Ой, Сырок, мы катаем солнечных зайчиков! Давай их ещё катать! Давай их радовать!
И они радовали┘ И они сами были как два солнечных мокроухих зайчика┘
Сырок нырнул и под Зябой выпустил весь свой воздух. И целая стая больших и маленьких булек полетела от Сырка к поверхности воды, натыкаясь на Зябу. Зяба заворожено смотрела на них. Внутри булек, как будто в малюсеньких скафандриках тоже были зайчики, зайчики-подводники, зайчики-ныряльщики┘ И всем этим зайчикам было так весело, они переливались и стремительно летели туда, к солнцу. И щекотали Зябу и, вылетая из воды, кружили вокруг и смеялись вместе с Сырком и Зябой и просили ещё их покатать в бульках. И их катали. Живот Зябы был усыпан малюсенькими шариками воздуха и на каждом воздушном шарике был зайчик. Зябе было щекотно и весело плавать┘
- Ой, смотри, малёчки! Они тоже зайчиков катают! - обрадовалась Зяба.
Сырок с Зябой наткнулись на стайку блестящих мальков и стали играть с ними, они подставляла им руки и малёчки плыли, щекоча ладошки. И маленькие моряки заливались смехом, плывя за стайкой рыбки┘ Им казалось, что они сами такие же крошечные рыбки, резвящиеся в море. Они качались на волнах┘ Лежали на воде, раскинув руки, будто обнимая мир. Они подскакивали, выглядывая самую большую волну, очень радовались, когда вдалеке замечали её мелькание и опять ложились на воду и ждали.  С замиранием сердца ждали и с ещё большим замиранием поднимались и опускались по её склонам┘ Они становились морем┘ И Зябе было важно после этого мгновения заглянуть и улыбнуться в счастливое лицо Сырка, хотя она и так знала что он улыбается и светиться как солнечный зайчик, а Сырку важно было поделиться своим светом с Зябой и они смотрели в лица всем солнечным зайчикам и были счастливы их солнечным счастьем. И не было слов, чтобы передать это морское счастье, но так хотелось поделиться этим счастьем со всем миром┘

Дикое детство резвится в просторах синего моря в дельфинов играя. Дикое детство двух временных негров со сказочного папуасского края. Мы себе мир тропический выдумали,  где не плавать большущим пароходинам. Пароходинам взрослым, серьёзным и строгим  дикое детство кажется странным. А нам всё равно, мы малютки-кораблики с ещё молочными парусами. Нам каждая лужица - синее море с банановыми вдалеке островами.


Глава 28. Солнце, поле и каркающая Зяба.

Примета: если тебе светит солнце, то о тебе кто-то думает.

Шёл дождь. Сырок сидел в гараже с распахнутыми дверями и смотрел, как поливает дождик всё поле, и как поле радо этому дождю. Всё вокруг жёлтое, ветра нет совсем. Всё такое тихое, притаилось┘ И Сырок притаился. Он ждал. Ждал, когда же наступит то заветное время. Когда о нём кто-нибудь хороший подумает, когда вспомнит про него. Тогда сразу солнце выйдет из-за туч.
Каждую минуту на часы смотрел, а они все тянули┘
И тут дождик кончился и стали проглядывать яркие лучи. Это был верный признак того, что кто-то о нём, о Сырке, думает. Думает хорошо и солнечно. В эту заветную минуту он сел на кирпичный забор, как птица какая, и начал думать! Думать о солнце. Думать о поле. Думать о том, кто же это о нём думает┘
- Наверное, это Зяба обо мне думает, - думал Сырок и улыбался.
Он был похож на Большое Ухо, когда тот сидел и слушал, что происходит в лесу, а Сырок сидел и думал, что происходит там, у Зябы, и что происходит в небе, там поверх облаков, там, где всегда солнце┘ Он иногда закрывал глаза и думал в темноте. Ему виделось, что там есть его поле, такое же бескрайнее и красивое┘ И Зяба, наверное, тоже сидит в гараже и смотрит в поле и в небо. А может быть она сидит на заборе как птица какая┘ И иногда думает в темноте.
Вышло солнце и начало сильно греть Сырка. Смотрел он на солнце за облаками и думал, что оно сейчас и его видит и Зябу, и они как будто рядышком сидят на заборе, как две вороны после дождика. Он млел и от удовольствия даже несколько раз каркнул.
- Интересно, - подумал Сырок, - а Зяба тоже там каркает?..
Большое поле радовалось солнцу. Даже уходить не хотелось и Сырок еще подумал, что если бы рядом была Зяба, он бы не ушёл отсюда. Они бы сидели и смотрели. На поле и на небо. И, наверное, каркали┘ Сырок шёл домой и всем улыбался!

Если тебе светит солнце, то о тебе кто-то думает.
Если солнце не светит, то о тебе думают в темноте.


Глава про Море.

- Зяба, а Зяб. А как это? А как это, когда ты и Море? - спросила тихонечко Дю.
- Это так┘ - Зяба посмотрела куда-то вверх и улыбнулась, - Это вот так лежишь... Лежишь, раскинув руки, и сквозь дырку смотришь на солнце. Наверное, это очень смешно, когда ты, спрятавшись под панамку, подглядываешь за тем как светит солнце. На него просто так не посмотришь. И в дырке в виде капельки, где должна быть косичка одна из двух есть солнце. А оно оказывается пушистое. Оно пушистое и жёлтое. А ещё оно щекотно покалывает живот, в котором булькает морская вода и коленки, исколотые острыми ракушками, оно покалывает, пока я тут за ним подсматриваю. А ещё у солнца язык сухой. Оно меня всегда вылизывает, когда я выбегаю из моря. Как котёнка. И я потом с визгами и смехом кидаюсь опять в волны, а оно меня опять вылизывает. Оно меня любит. У меня даже канапушки есть. И море меня любит. Оно любит дурачиться со мной. Море мне устраивает волны, а я через них прыгаю. Оно иногда позволяет долго-долго идти - и оно всё маленькое и маленькое, а иногда стоишь на берегу, разглядываешь сокровища, их очень далеко видно, но хочешь взять вон тот смешной кумушек, похожий на тебя, он совсем близко, но делаешь шаг и с головой под воду. Кажется, если будешь плыть и смотреть на дно и поплывёшь туда за горизонт, то в этой прозрачности встретишь не только медуз и ракушки, вслед за маленькими рыбками, появятся большие. На глубине многих километров будет видно, как там все живут. Это точно будет видно и там раковины будут как дома. И рыбы как киты и осьминоги там будут. И все они будут заняты своими делами, а ты болтаясь на поверхности будешь это всё видеть. Будут глаза разбегаться от всех чудес и красоты. И, может, они подумают, что ты маленькая любопытная рыбка, которая захотела посмотреть на солнышко┘

Сидишь на берегу. Вдыхаешь море. Солёный ветер блудит в волосах. Вплетает в косы пену. И морось от волны разносит по камням. В губы целует ветер незаметно мокрой солью и песчинками песка. Пробуешь на вкус их. Вдыхаешь море. И слышишь как порхают там в воде медузы, как бабочки по водорослям-цветам. А водоросли на цыпочках качаются в такт волнам набегающим и ритму сердца. Вдыхаешь море. Там конница морских пегасов крошечных несётся, крылышками семеня... уж скрылась вот за тем барханом дна. И краб-отшельник домик нахлобучив ползёт, ворчит считалочку себе под нос. А ты вдыхаешь море. Вдыхаешь всю свободу моря. Свободу дикую, нагую и прохладную! А море балуется, брызгает в тебя волною и подбегает ближе... И вслед за чайкой возвещаешь ты, о жизни в тебе кипящей, криком предков и смехом... и вдыхаешь море. Стая китов отозвалась на зов твой и вторит вдалеке любви твоей. Фонтанами они встречают, как и ты рассвет морской и тёплый.


 

Раздел 2. "Взрослые сказки"



Глава о безответной любви к трамваю.


Шёл дождь. Барбидокская топталась на трамвайной остановке. Трамвая не было. Зябка тихонечко материлась и плакала. Она опаздывала, она уже опоздала и опаздывала с каждой минутой всё больше и больше. Она так торопилась. А теперь стоит одна и мокнет. И выбирает. Выбирает, что ей делать. Стоять неизвестно сколько на остановке? Ждать? А ты точно приедешь, а трамвай?.. А где ты? А почему ты не приезжаешь? Опять в депо? Что-то у тебя сломалось? Или рельсы от дождя скользкие и ты едешь очень медленно? Трамвай, мне очень нужно! Мне очень нужно туда. Мне нужно вперёд. Мне нужно жить! Прости трамвай, но я такая нетерпеливая, я так тороплюсь жить. Я так спешу и мчусь, что на бегу подлетаю в воздух и перебираю ножками. Я не могу стоять тут, я же вся лечу. Как облачко может стоять на остановке? Трамвай, ты когда-нибудь встречал на своём пути облачки, которые бы не летали? Я вот такое. Я боюсь, что от того, что я не летаю пока жду тебя, у меня могут отвалиться крылышки. Стою тут. И как-то всё по-дурацки┘
Шёл дождь. А Барбидокская шлёпала по лужам по маршруту следования трамвая┘

Шёл дождь. Барбидокская шлёпала по лужам по маршруту следования трамвая и чертила в голове схемы проекта трансформации городского трамвая в автономный вездеходный катерок класса "Летучий Голландец" и мечтала как романтическая дура о незабываемых регатах в поднебесье. Да, романтическая барышня в кружавчиках и с правильными локонами, розовое платьице и туфельки с бантиками.
- А ну включите полонез Агинского!,- проорала во всё горло Зяба, стоя посреди ночной площади, под дождём, в мокрой курточке, которая вытянулась от сырости и с кедами в руках, босиком в грязной луже. Постояла, помесила пятками грязь и пошла дальше грустно насвистывая толи полонез, толи Агинского...
Дюдюке было всёравно что Зябе плохо, потому что той очень хотелось прочитать Зябе сказку про зелёную мышу. Зяба сидела на ступеньках и послушно слушала самую дебильную сказку в её жизни. Ей только понравилось, что у мыши были красные глазки, которые походили на две маленькие помидорки и что если неделю авторы сказки не будут курить косяки, то мыша рассосётся. Про помидорки ей понравилось, потому что у неё был авитаминоз и ей хотелось настоящих помидорок и ещё ей хотелось лета. А про то что мыша рассосётся ей понравилось потому, что если на самом деле не трогать что-то неприятное, оставить в покое то оно рассосётся, растает, осядет капельками росы и испарится на солнце.
- Дю? - тихонько сказала она, когда та закончила читать, - ведь если кого-то любишь, то любишь бесконечно, да? Любишь так, что почти не дышишь, что замираешь как тишина, замираешь как вода, как цветок. Дюдюка подозрительно смотрела на Зябу. Она пыталась связать её вопрос со сказкой и у неё не получалось.
- Дю, ведь если любишь и хочешь быть с любимым человеком, то... то значит любишь и хочешь быть!
Дюдюка моргнула и решила оставить попытки понять связь.
- Ведь не может быть так, что любишь, а быть не хочешь. Или любишь и хочешь быть вместе, но не есть вместе. Так же не бывает.
Дю подумала и заявила, не меняя тона после сказки:
- Нет, такое бывает, но такое бывает, когда не любят на самом деле, а только так говорят.
- А зачем им мне это говорить, если они меня не любят? - Зяба искренне ничего не понимала в трамваях и в том, что они делают и зачем.
- Ну, им, наверное, нравится с тобой, ты интересная, умная, красивая, яркая..., - Дюдюкин перечень перебила Зяба:
- Но, ведь не обязательно мне говорить о любви!
- Им, наверное, очень хочется любить, но они не умеют. Что поделаешь, они трамваи. И сложно понять, о чём они вообще говорят, чего хотят и чего они делают.
- Но это же мы непостоянны и ветрены, это у нас столько пятниц, что не хватает недели, это у нас настроение скачет как солнечный зайчик, это мы не знаем, чего хотим... - Зяба не унималась, она не понимала, почему любимый и любящий не идёт на то, что бы быть с ней, почему он не дорожит ею. Почему у него нет сил быть с ней, но у него есть силы оттолкнуть её. Почему любимый человек ставит её не на первое место. Зябе очень хотелось быть на первом месте, быть важнее всего. А у него, сначала его проблемы, потом принципы, ещё нерешительность, неготовность, все его переживания, и потом только в третьем десятке она - Зяба, зажатая между спиной большого и более важного обстоятельства и атмосферными осадками, которые не очень важны, но иногда докучают или делают приятно. Зяба рисовала свою картину не теми красками, наверное, она и не в третьем десятке, наверное поближе, но всё равно в положении ожидания фон-барона. Когда же его величество соизволит?.. Когда его величество будет готово?..    - И чего, Дю?
- Ничего, живи. - Дюдюка была так оптимистично настроена и это так не вязалось сейчас с состоянием Зябы. - Живи, Зябка, живи и наслаждайся жизнью. У тебя это получится, потому что ты можешь любить. А эти трамваи не умеют! Ох, как мне их всех жаль! Как я им всем сочувствую! Бедненькие! Они потом поймут, они потом вспомнят о тебе и придут к тебе. Серьёзно, придут всё трамваи, которые отвергли твою любовь, встанут на колени. В ряд прямо все встанут. И будут просить тебя уделить им чуточку своего драгоценного внимания. А ты скажешь: "Что-что? Внимания? Любви? Заботы?... Ах, вы знаете, мне некогда, я спешу на острова и ещё не выбрала цвет бикини. Ах, простите..." Дюдюка старательно всё изображала, даже на колени вставала. Зяба сидела и тихо улыбалась, она была благодарна за то, что Дю так старается её успокоить. И тут Дюдюка подползла на коленях, обняла Зябу и  вдруг очень серьёзно, после всего этого театра сказала:
- Зяба, я им всем очень сочувствую, потому что у них никогда не будет такой девушки как ты.
Так они сидели, обнявшись и Зябе было отчего-то жаль этого последнего трамвая, ей было жаль, что у него никогда не будет такой как она, что у него не будет её. И она представляла, что где-то там далеко-далеко, не модифицируя трамваи и не снисходя к ним между выбором бикини, где-то ещё дальше всего этого, где-то в лесу есть источник. Источник чистый и живой. И трамвай, если он ещё будет к этому времени трамваем, обязательно наткнётся однажды на него. Да, трамваи никуда без рельс не поедут и не наткнуться, но это только ваши трамваи, а мои, как и паровозик из Ромашково, останавливаются в долгом пути, останавливаются на полянке что бы насобирать цветов, насобирать впечатлений и восторгов от цветов. И вот, собирая свой букет удивлений, он наткнётся на Источник и расколдуется. И неважно, что он не прямо сейчас расколдуется, ведь Забя как не умеет, так никогда и не научится отталкивать Любовь.



Глава про то, как Зяба с Дюдюкой были злостными панками.


Как-то раз Суслик очень сильно насолил Зябе. Видно у него соли было очень много. Суслик считал себя очень умным и думал, что он знает Зябу лучше, чем сама Зяба. Зябе было обидно, что за неё решают, что за неё лучше знают, чего она хочет. Она хотела сама всё чувствовать, желать, выбирать и решать. И когда она это пыталась Суслику объяснить, то тот очень злился. А ещё у Суслика была привычка, от которой Зяба очень страдала. Он любил брать без спросу её вещи. Не то чтобы Зяба такая бессовестная собственница, нет, здесь дело в другом. Он мог взять её плюшевого, поиграть им и кинуть, ни капельки не заботясь о том, нравится ли плюшевому играть с Сусликом и удобно ли Суслик его посадил, потому что плюшевому самому сложно шевелиться, особенно когда на него все смотрят. Ведь сама Зяба всегда спрашивала, не против ли медвежонок посидеть в кресле, пока она заправит свою кровать. И только после согласия медвежонка она его бережно пересаживала и обязательно поправляла, что бы тому было совсем уютно, а иногда и давала ему на кресло кубики, чтобы он поиграл. У Зябы каждая вещь была живой и обращаться со всем надо было внимательно, а не хватать всё подряд и обижать каждый карандашик и расчёску таким неуважительным отношением как Суслик. Суслик этого не понимал и Зяба приняла решение больше с ним не общаться.
Но тут злодей-Суслик начал делать гадости Дю, та всё ещё с ним дружила. И Зяба совсем расстроилась, ведь Суслик не такой уж плохой, но чего-то он не то делает.
Дюдюка тоже перестала с ним дружить, но призрак Суслика преследовал их повсюду. И решили они от него избавиться. Нет, не от Суслика, конечно, только от своих мыслей о Суслике. И решили они, сделать Суслику подарок на день рождения. Долго выбирали подарок. Помогал им Дюдюкин друг Алекс, который иногда прибегал из соседней сказки. Алекс им нужен был за тем, что подарить они решили крышку от канализационного люка, но дотащить подарок они не могли. Но как сказать Алексу, что они хотят подарить крышку? А они ведь так долго искали её, они просмотрели столько крышек, выбрали самую красивую и каждый день бегали её навещать. И вот пришёл Алекс и стали они ему рассказывать:
- Алекс, мы решили поздравить с днём рождения нашего любимого Суслика! - сказала Дю.
- Это очень хорошо! - согласился Алекс.
- И мы решили подарить ему крышку от люка┘
- А как? - растерялся Алекс, - и зачем?
- Как зачем? Мы придём и скажем: "А вот твоя шляпа!" И подарим! В смысле оденем!  - радостно сообщала Дю, радостно, потому что именно в этом действии находило отражение их отношение к Суслику и было очень радостно от такой находки. Лицо Алекса вытянулось:
- Вы┘ Вы два злостных панка!

Алекс был пацифистом и не мог согласиться с существованием такого подарка. Подарок не подарен и по сей день, но зато Зяба с Дюдюкой успокоили призрака Суслика фантазийным дарением крышки от канализационного люка. И пусть они два злостных панка, но подарки они дарят от всей души! А Суслик, кстати, исправился.


Про ожидание.


Было у Дюдюки с Зябой любимое занятие, которое называлось "Ждать шестой". Они ходили на вокзал и сидели там, напротив автобусной остановки на скамеечке и ждали автобус под номером шесть. Они его очень сильно ждали. Они грызли что-нибудь, у Дюдюки всегда было что погрызть, и разговаривали. Иногда шестого не было очень долго и они начинали переживать. А когда он приезжал, то Барбидокские радовались и с чувством выполненного долга отправлялись домой.
Вы скажете, что не организованно свободное время современной молодёжи, а я отвечу, что это так замечательно, что в этом мире есть два маленьких панка, которые ждут автобус и автобус приходит┘


Глава, типа мемуары, вроде как о мужиках, но на самом деле о любви.


Так уж у Барбидокских повелось, что если они собирались гулять, то это у них, в знак протеста, называлось "пойти по мужикам". Они таким образом уравновешивали выражение жителей плохих сказок "пойти по бабам" и давали этому выражению новую жизнь. О жизни дальше.
"Пойти по мужикам"! Это было очень весело! И всегда нравилось. Хотя самих мужиков никогда не было. Нет, они были, но Барбидокским было не до них. Вскоре это стало присказкой, обозначающей, что Зяба и Дю пошли хорошо провести время. Они могли пойти на берег реки и сидеть там, бросая камушки в воду. Или могли долго бродить по улицам и улыбаться прохожим. Или они шли есть мороженое. Не важно, куда они шли и зачем, важно, что они были только вдвоём и могли вдоволь наговориться и наслушаться.
Они очень любили такие дни, когда они могли подарить себя друг другу. Барбидокские очень много смеялись, они подолгу смотрели в небо, они делились самым сокровенным и были счастливы. А когда у Дюдю появился Алекс, то "хождение по мужикам" стало реже, потому что Алекса приходилось оставлять. Когда Алекс спрашивал:
- А куда вы пошли?
Дю отвечала радостно:
- По мужикам!
Неизвестно, какие выводы делал из этого Алекс, а Барбидокские с это время могли сидеть на самом большом мосту сказки и махать проплывающим кораблям или кормить голубей в парке. Неизвестно почему они не называли это по-другому, протеста уже давно не было и обозначение не соответствовало совершенно, но вот прицепилось.
И вот однажды, когда Дюдюка собралась идти к цирюльнику ровнять свои косички, а после этого отмечать событие пирожными, а Зяба должна была её сопровождать, и Алекс снова спросил:
- А куда вы пошли?
И Дюдюка снова ответила радостно:
- По мужикам!
И Алекс снова из-за чего-то расстроился, Дюдюка спросила:
- Хочешь с нами?
- Я?.. по мужикам?! - растерялся он.
- Ага! - очень радостно согласилась Дю и пообещала, - будет очень весело!

Алексу было странно и страшно, он не знал, куда и зачем его поведут, но он доверился любимой Дю. Он сидел в парикмахерской и смотрел, как улыбалась в зеркале ему Дю, а потом они все вместе ели пирожные и разглядывали на газоне букашек┘ И ему очень понравилось ходить с Барбидокскими по мужикам.
Если вам сделают странное предложение, не отказывайтесь от него сразу, а лучше поверьте. Поверьте, что за предложением может быть такое, о чем вы не подозреваете и о чём вы мечтаете┘


Зяба и служба интимного досуга.


Посвящается добрым волшебникам и всем кто в них не верит.

Зяба поставила себе цель - устроиться на работу. Она совсем не хотела работать, она просто хотела устроиться. И вот роясь в бесплатных рекламных газетах, и не найдя ничего подходящего, она наткнулась на интересное объявление: "Если тебе скучно, позвони. Исполняем любые желания". Конечно, читатель поймёт, что это за объявление и какие именно желания там будут исполнять, если позвонит тот, кому скучно. Но это же читала Зяба. И Зяба потом два часа сидела и представляла, что если кому-то грустно, то можно позвонить туда. Это, наверное, как самаритяне. И они приедут, приедут клоуны с воздушными шарами и большим тортом. Приедет массовик затейник с баяном и недельным запасом частушек. А может даже привезут ей попугая на жёрдочке и все будут очень весёлые и смешные и они обязательно поднимут настроение, наделают кучу подарков, надарят кучу улыбок и оставят после себя конфетти, которое Зяба не будет убирать. Она сидела и думала, как же это всё-таки замечательно! Как хорошо, что есть такие люди!
Зяба это всё представила и ей очень захотелось пообщаться с этими людьми. Она их представляла белыми клоунами, добрыми и бескорыстными, очень красивыми и милыми. Она немедленно набрала номер. Разговаривала очень долго, спрашивала о самых разных вещах. Например, спрашивала, большой ли компанией они могут приехать... А кто приезжает... А почему они всё это делают... А им нравится то, чем они занимаются. И на том конце провода её понимали по-своему. И Зяба так и не поняла, куда она звонила и с кем она разговаривала. Но вы ей не объясняйте этого, не надо. Она очень хочет верить, что есть вот такие волшебники, которые придут на твой зов и подарят тебе детство.


 

Раздел 3. "Ноня"


Глава про Ноню и яблоко.

Ноня улыбалась. Ей дали большой кусок яблока, его еле можно было удержать рукой и от этого факта Ноне было ещё приятнее. Она сразу потащила яблоко в рот и облизнула. Оно оказалось сладко-кислым. Ноня поморщилась и улыбнулась одновременно. Посмотрела на яблоко, поднося его к самым глазам. И потом опять отправила в рот, вгрызаясь в него своими неполными тремя резцами. Она грызла, махала свободной рукой, косила на всех присутствующий хитрый взгляд и похихикивала. Ей было очень весело. Когда кусок догрызся до такого размера, что можно было запихать его целиком в рот, Ноня это сразу сделала. Рот, правда, она не смогла закрыть, но это её ничуть не смущало, она ворочала яблоко и продолжала на всех косится, совершенно не понимая, почему всем так смешно. Она была похожа на обезьянку, рыжие короткие и очень жиденькие волосики, которые пушились и топорщились в разные стороны; рука, которой она хлопала себя по боку; и этот кусочек яблока, не помещавшейся во рту. Ей надоело вращать его и она попыталась его погрызть. Яблоко почему-то стало выпрыгивать, и Ноня вытянула губы трубочкой, чтобы помешать ему. Яблоко торчало из трубочки и шевелилось. Ноня косилась на него и старалась его и укусить, и не потерять. Но с тремя зубами это было затруднительно. Яблоко или проваливалось в рот, и он не закрывался, или кусок выскакивал и, как не старалась Ноня, её маленьких губёшек не хватало, чтобы его удержать. Но она очень старалась, у неё шла напряженная работа, она решала очень важную для себя задачу и тут заметила, что все вокруг смеются, смеются над ней, над маленькой Ноней┘ Кто-то, заметив её растерянность, предложил отдать яблоко и не мучаться, но Ноня замотала головой и спрятала яблоко подальше в рот. А все смеялись. И она тоже засмеялась! Она думала, что она слонёнок и держит в хоботке вкусное яблоко! Ноня была очень упорным слонёнком, и с яблоком она справилась.


Глава про непонятную собачку.

Ноня увидела собачку. Собачка была на верёвочке и если её подёргать - она вавкала. Ноне собачка очень понравилась, она ещё никогда не видела таких собачек. Ноне показали, как нужно дёргать, что бы собачка вавкала. Она очень осторожно, двумя маленькими пальчиками взяла верёвочку и дёрнула, собачка вавкнула. Ноня восхищённо улыбалась. Она смотрела на собачку и не понимала, живая та или нет. Если она вавкает, то значит живая или она телевизор. На телевизор собачка мало походила, собачка больше походила на собачку, но как живая собачка может вавкать и не шевелиться - это было очень непонятным. И тогда Ноня решила её уронить. Собачка упала. Ноня прокомментировала падение: "бах!" и заглянула туда, где должно было приземлиться непонятное существо. Собачка лежала. Ноня посмотрела на других людей, задавая немой вопрос: "Вам не интересно почему собачка падает, вавкает и не шевелится?". Её вопроса никто не понял, но собачку подняли и подали ей. Ноня снова очень осторожно взяла за верёвочку и немножко поизучала эту петельку на голове у вавкающего существа, подёргала - вавкает. "Нет, это не телевизор" - убедилась Ноня в своей догадке и решила снова бросить собачку, может она её в прошлый раз плохо бросила. Она очень старательно бросила, но ничего нового не произошло. Эксперимент повторился ещё несколько раз и скоро эта непонятная собачка Ноне надоела.


Глава угощательная.

Ноня очень любит угощать кого угодно и чем угодно. Она может угостить понравившегося ей пса котлетой. Её знакомый пёс очень любит котлеты, но он не любит, когда его угощает Ноня. Взять это угощение нельзя, вдруг он больно сделает любимой Ноне и поэтому пёс захлёбывается слюной и голодной благодарностью. Ноня бывало, угощала телефоном, игрушками и прочим... Угощала минут по пятнадцать. Угощала искренне и радостно. Но она никогда не угощала подозрительных людей вкусными вещами, если сомневалась, что эти вкусные вещи останутся в сохранности. Она в таких случаях считала более надёжным спрятать эти вкусные вещи в рот. Но если Ноня вас угощает, то вы обязательно должны угоститься. И не вызывать подозрений, если вдруг вас угостят вкусненьким. И обязательно надо чтобы вы сказали ей "Спасибо!". Ноне очень нравится, когда ей говорят "Спасибо!".


Глава про Ноню, картошку и особенности исследовательского интереса.

Посвящается юным изыскателям.

Ноня вылезала с балкона вся чумазая. Она думала, что никто не узнает, что она на балконе ела сырую картошку. Она там гуляла и наткнулась на большой мешок. Ей стало очень интересно, что же там такое в мешке, и она заглянула в него. Там оказалась картошка. Ноня никогда не встречала такой картошки. Её никогда не угощали такой кругленькой, ей обычно давали пюре, которое она размазывала ладошками. А эта такая кругленькая и твёрдая. Ноня грызнула картошину. Ей понравилось. Она отложила погрызенную и взяла следующую, вдруг там ещё вкуснее. Вторая картошина оказалась точно такой же на вкус, хотя размера была другого. Ноня решила исследовать весь мешок.  Никто в этом мешке не притворялся картошкой, картошка была самой настоящей.  Ноня довольная пошла заниматься своими делами. Кстати, когда Ноня пыталась повторить это исследование картошки и ей кто-то подсовывал мытую картошку, исследовательский интерес к такой картошке у неё тут же пропадал.



Ноня, которая всегда идёт в обратную сторону.

Посвящается терпению!

Не важно, в которую сторону идёшь ты, Ноне обязательно нужно в другую. У неё там срочные дела. Дела жизненно важные, которые не терпят промедления. А ты никак не можешь понять этого! Ноня возмущается. Но когда ты соглашаешься с ней не идти в магазин за кефиром, а идти домой, то у Нони планы меняются на противоположные твоим. Ей позарез захотелось купить кефира и домой она не пойдёт ни при каких обстоятельствах. Но если ты снова согласишься, то не стоит думать, что вы пойдёте в магазин┘ Я сомневаюсь, что вообще кто-либо, кто пойдет с Ноней, попадёт туда, куда ему нужно. И вот вы крутитесь на дорожке в парке и, вроде Ноню заинтересовала мусорка, и пробегающая мимо собачка, но не вздумай потянуть её к магазину, она хорошо помнит, что она туда не хочет. А если будешь её туда-сюда тягать, то она заплачет, потому что ты совсем запутаешь Ноню в её собственных желаниях и она расстроится. Терпение, только терпение┘ И без кефира мы сегодня обойдёмся.

Хочется подарить тебе одуванчик. Маленький такой, беленький. Осторожно нести его тебе, прикрывая ладошкой, чтобы ветер не унёс беленький пушистый шарик. Принести и подарить тебе. И ты загадаешь желание, очень сокровенное и светлое, и тихонечко, как на волшебный дунешь! И полетят весёлые пушинки и пушинкины подружки, полетят хихикая и щекоча, полетят как невесомые ёжики-альбиносы, как крошечные парашютики с радостным грузом, полетят... Полетят твои мечты и надежды, полетят твои солнышки, полетят твои птицы, полетишь ты сам... Ветер подхватит, закружит, понесёт пушинок-путешественниц в странствия и где-то там, далеко-далеко, за океаном они приземляться передохнуть немножко и прорастут, и расцветут, и полетят дальше такими же пушинками... И ты будешь гулять по летней земле, просто бродить и к тебе подлетит пушинка или снежинка (если вдруг ты будешь бродить зимой), она подлетит к тебе и присядет на твоё плечо или защекочет нос, или покружит над тобой, - в общем ты не сможешь не заметить её... Это так облетели они всю землю твои маленькие и беленькие, рассеявшись теплом по пути и вернулись к тебе.

 

 

 

	стремиться как птица, стремиться, ловить крыльями ветер и сквозь облака, полагаясь лишь на чутьё стремиться... и слышать в себе непонятную жажду полётов, полётов в ультрамариновую бесконечность... так странно, когда это чувствуешь в первый раз, когда ты понимаешь, что ты птица. ты птица! ты ведь уже слышишь, как спешит, как несётся сквозь пронизывающий ветер, сквозь снежные облака, сквозь слепую ночь в холодных звёздах, несётся, торопиться иступлёно такая же жажда, такие же белые птицы туда, к югу! ты чувствуешь? ты знаешь путь! лети! лети... а мы, вместе с Экзюпери будем удивляться, откуда в тебе, белая птица, столько жизненной силы и упорства, и откуда ты знаешь все земные и звёздные карты... (Comment on this)
Wednesday, February 2nd, 2005
11:47 am	Здороваться никогда не поздно Ноня была очень своенравной. Она через раз здоровалась, через два – говорила спасибо и совсем не потому, что она не знала о том, что люди здороваются, когда встречаются, а просто так, по настроению. Нонины мама и папа, и все ближайшие родственники были людьми благовоспитанными и боролись с этим асоциальным явлением как могли. Если Ноня не здоровалась, они её не замечали, будто Ноня ещё не пришла домой. Ноня дулась и молчала. Она могла молчать долго и заниматься своими делами и не замечать домашних с таким видом, словно это они с ней не поздоровались. Иногда ей это надоедало, и она выпаливала разом все вежливые слова, которые только знала, а иногда дожидалась, пока кто-нибудь не забудет, что она ещё не пришла и не начнёт с ней играть. В этот день Ноня пришла к Гале, своей бабушке. Покачалась на пороге и отвернула нос в ответ на Галино «Здравствуй!». Часа два все игнорировали Ноню, а она игнорировала всех в ответ. Но тут засигналила машина Нониного папы и Ноня побежала смотреть на кухню в окно. На подоконнике стоял испеченный бабушкой пирог «Зебра». Ноня забыла про папу и уставилась на пирог. Поняв, что пирога ей не видать, потому что она ещё не пришла, поскольку не поздоровалась, она решила немедленно поздороваться: - Здравствуй, Галя! – закричала Ноня пирогу «Зебре» в надежде, что ещё не поздно. (Comment on this)
Tuesday, February 1st, 2005
12:08 am	Как я с Космосом общалась. Мчалась по проезжей, виляя между выбоинами на мокрой мостовой. Торопилась отдать денежку за починеный дисковод. Сижу у магазина, жду когда кто-то ко мне спуститься. Выглянул мужчина и улыбнулася. Я улыбнулась в ответ, хозяина магазина нету, будем общаться с продавцом. И тут же раздался вопль рядом: - Наконец-то! Я дождался! Ко мне на всех парах мчался дед в меховой шапке и клетчатом пиджаке 60-хх. Бежал, подпрыгивая, вытянув костлявые руки и кричал. Я пыталась объяснить продавцу... Но дед преодолел расстояние между нами, наклонился ко мне и закричал мне в лицо: - Передайте им! Они шлют мне чужие письма! Передайте! В Космос передайте! Письма чужие! Пачками! Мне становиться жутко. Я киваю деду, что всё передам, а сама продолжаю объяснять продавцу, что я от него хочу. - Передайте, что уже можно читать "Всадника без головы"! - Хорошо! Я всё передам! - сказала я громко. Дед пошёл дальше, размахивая руками и говоря о чужих письмах. Я отдала сумму и собралась ехать домой. - Вы только оязательно передайте! - дед нёсся обратно ко мне с такой мольбой в глазах... Перед сном села и сижу. Думаю. Надо ведь как-то всё это в Космос передать. Я же пообещала. Может человек успокоиться, когда я им разрешу читать "Всадника без головы" и они перестанут посылать ему чужие письма. Общению с Космосами я необучена, поэтому просто вслух сказала требуемую дедом речь. Подождала немножко, может что измениться как-то, взбултыхнёться... Было тихо. Только кот на меня посмотрел так, будто я мешаю ему спать. Current Music: похрюкивает старый винт (2 Comments |Comment on this)
11:20 pm
Friday, November 5th, 2004
1:59 pm	Лето лето наполняют до краёв глаза твои, моё лето маленькое в канапушках нос, до краёв в твоих ладонях песок и прибрежные камешки, в небе птицы жаркие, я как птица до краёв в любви, наполнена тобой до краёв лето в нежности и пушистых солнышках, до краёв в улыбках твоих и ямочках на щеках совсем детских, ямочки до краёв в радости, радость до краёв в цветочной пыльце, на пыльцу слетаются бабочки, слетаются мысли мои к тебе, сплетаются полные до краёв души лето наполняют-превращают в безбрежность-бескрайность и без краёв всё, всё в любви... (Comment on this)
Tuesday, November 2nd, 2004
8:03 pm	Она? Она была маленькой и странной птицей… Он? Он был мягким. У него была комната. Приглушённая. Цвета бордо. И свечи. И секс под Глена Миллера. Джаз. Немного джаза и облаков. Облаков подбелённых и тонких, как пелена. Пелена его нежности… И медные трубные огоньки на свечах… Или это снова джаз? Хочется бокал обычной воды. Но бокал. И пить как нектар. Как сладкий и горький, с запахом дыма, нектар цвета бордо. Нет. Никому и никогда не скажу его имя. Имя? Разве… Даже не шёпотом, только одними губами, беззвучно и с улыбкой, и только самой себе в тишину… Она маленькая и странная птица… Он очень светлый и тёплый. У неё есть его имя и облака. А у него джаз Глена Миллера. (Comment on this)
Monday, November 1st, 2004
8:48 pm	Абрикос Он прислушивается к ней. Он прислушивается к ней, как к осеннему морю. Он целует по ночам в шею. Сквозь сон. Стремясь. Скользя. Большими океанскими птицами к осеннему морю её маленькой абрикосовой луны. Он часто качается там на волнах. Он дарит ей неизведанные планеты. Она носит их на шее и красит в ответ свою луну в абрикосовый (2 Comments |Comment on this)
Friday, October 22nd, 2004
6:41 pm	Луг шептать молитвы светлые шептать цветам полуденным цветам нежнее нежного - чудливым колокольчикам, он будет ночью отвечать шептать тебе себя звенеть тихонько, тоненько о всех лугах не кошенных с травой тугой и сочной высокой словно лес в лесу роса том зреет медовая, живая зовёт тебя цветок тот по лугу пробежаться в траве той заблудиться вдыхая запах трав умыть лицо росою и возродиться с солнцем и вновь шептать молитвы цветам... притих мой колокольчик прислушивается к голосу я предлагаю пробежаться и по моим некошеным лугам (Comment on this)
Wednesday, October 20th, 2004
9:05 pm	Картина По ночным дорогам метаться осенним листом кленовым в красных прожилках, вдыхая первые заморозки молчаливо, провожая крики улетающих птиц и затихающие шаги прохожих . Метаться всю ночь, метаться в дожде, а ранним утром на рассвете, поймав порыв ветра и случайное такси, зацепится и остаться жёлтым кричащим солнцем на мокрой картине лобового стекла. (Comment on this)
Tuesday, October 19th, 2004
10:13 am	Лесные озёра Бесконечности нежности, круги белоснежности на воде от того, что капают облака своей воздушностью в озёра твои лесные крохотные, за веками прячешь их зря. И воды твои пресные и кувшинки твои ярко-солнечные, словно маленькие небеса со звёздочками, таких небес в этом лесу ой как много и в зеркала эти смотрится, любуется небо, любуется тобой, тобой любуется ребёнком глупым с огромными глазами, словно небо и озёра распахнутыми... я в глазах, озёрах, небе... я мох лесной, я лишь ресница, я облако на горизонте... но я с тобой. (Comment on this)
Monday, October 18th, 2004
5:11 pm	Море Сидишь на берегу. Вдыхаешь море. Солёный ветер блудит в волосах. Вплетает в косы пену. И морось от волны разносит по камням. В губы целует ветер незаметно мокрой солью и пес-чинками песка. Пробуешь на вкус их. Вдыхаешь море. И слышишь как порхают там в воде медузы, как бабочки по водорослям-цветам. А водоросли на цыпочках качаются в такт вол-нам набегающим и ритму сердца. Вдыхаешь море. Там конница морских пегасов крошечных несётся, крылышками семеня... уж скрылась вот за тем барханом дна. И краб-отшельник до-мик нахлобучив ползёт, ворчит считалочку себе под нос. А ты вдыхаешь море. Вдыхаешь всю свободу моря. Свободу дикую, нагую и прохладную! А море балуется, брызгает в тебя волною и подбегает ближе... И вслед за чайкой возвещаешь ты, о жизни в тебе кипящей, криком предков и смехом... и вдыхаешь море. Стая китов отозвалась на зов твой и вторит вдалеке любви твоей. Фонтанами они встречают, как и ты рассвет морской и тёплый. (1 Comment |Comment on this)
Sunday, October 17th, 2004
8:58 pm	Сад Слушаю... Я хожу по саду и слушаю. Я слышу тишину. Все притаились, каждый листочек, каждая веточка и жучок на той веточке зачарованный притаился, вжав тоненькую шейку и присев. Сейчас взойдёт солнце. Всё вокруг ждёт этого и ради этого таится. Само солнце при-таилось за горизонтом. Всё вокруг полно предчувствия волны, что покатиться плавно, поя-вись первые золотинки там вдалеке. Все готовы к рождению в этом саду. Они млеют в этом таинстве. И я млею и становлюсь лишь дыханием, лишь листочком, веточкой. Ещё чуть-чуть и свершится... И они рождаются. Вместе с солнцем. Рождаются в восторге и счастье. И каж-дый листочек и веточка и травинка улыбаются. Они впитывают жадно тепло и свет своими лицами, они обращены только туда на восход, а светило щедро красит их переливами. И в душах их, как в шампанском, вихри воздушных пузырьков кружатся в дивном сказочном танце... Но пока, они притаились и ждут этого... А я слушаю это! (Comment on this)
Friday, October 15th, 2004
4:01 pm	Клевер Сочинять горсточки красок и раскидывать, словно сеять в поле рожь. И обойти своей посев-ной всю землю. И прорастёт всё. Что не прорастёт, тем птицы сыты будут. Расточки будут пить росинки жадно, окрепнут, будут радоваться дождю вперемешку с солнцем и вместе с детьми, бегающими по лужам. Да и ты сам с теми детьми и в тех лужах. И глянешь ненаро-ком на землю, а шарик-то весь клевером зарос. Клевером сочным, зелёным и кудрявым. И залюбуешься ты. И скажешь, выдохнув: "что ж за красота-то такая?!" И удивишься, вспом-нив, как сеял горсточки красок... Упадёшь в клевер, зароешься в кучеряшки ароматные, нос щекотящие... мммдааааа...